Айсберг Тауматы   ::   Данилова Дина

Вандерхузе с тяжким вздохом поднимается из-за стола, взвешивает на ладони пачку листов заключения, обводит взглядом Майку и Попова. Не говоря ни слова, уходит.)

Попов. Вандер явно недоволен.

Майка. Я тоже недовольна. Как-то недостойно все это получается. Я не умею объяснить, может быть, это наивно... Но должна же быть... Должна же быть минута молчания какая-то... А тут раз-два, завертели, закрутили колесо: положение трупов, останки в контейнер... Тьфу! А Комов никому не дает рта раскрыть! Все ему ясно, все ему очевидно, а на самом деле не так все ясно. И не верю я, что ему все ясно!

Попов. Мне кажется, что у него что-то на уме, и Вандер это тоже понимает, только не знает, как его зацепить.

Майка. Может быть. Но мне не нравится, как Комов ведет себя. И вообще он мне не нравится. (Поспешно на удивленный жест Попова.) Он мне нравился, да! Но тогда я с ним не работала: я же помню, помню, он действительно был душой общества... А теперь я дни считаю, сколько мне с ним работать осталось.

(Майка взволнованно что-то хочет еще сказать, машет только рукой. Уходит. Попов идет к своему пульту, но не успевает включить его, как раздаются голоса Майки и Вандерхузе.)

Это еще что такое?

Вандерхузе. Я бы сказал, что это игрушка.

Майка. Я бы тоже так сказала. Но зачем?

Вандерхузе. Хобби. Ничего удивительного.

Попов (оглядываясь). О чем вы? (Видит, что в рубке, кроме него, никого нет. Он в ужасе.)

(Раздается нежный женский голос, словно успокаивает ребенка.

Котя-котинька-коток,

Котя - серенький хвосток,

Приди, котик, ночевать,

Мою детоньку качать,

Прибаюкивать...

Попов срывается с места, выбегает, закрыв руками уши. Входит Комов. Видит, никого нет, хочет уйти. Остается. Заложив руки за спину, ходит по комнате. Подходит к видеоэкрану, включает. Плывут безжизненные унылые места планеты (соответствующее музыкальное сопровождение). Комов, покачиваясь с носка на пятки, смотрит на экран. Появляется Малыш. Это мальчишка лет двенадцати, костлявый, очень нескладный, весь скособоченный. Рыжеватые волосы беспорядочными космами спадают ему на лоб и на плечи, хохлом вздымаясь на макушке. На неподвижном лице - огромные живые глаза, словно в прорезях маски. Стоит в дверях, вцепившись левой рукой в косяк, подняв правую ногу, в правой руке сжимает охапку зеленых листьев. Комов оборачивается, видит мальчика. Оба пристально смотрят друг на друга. Лицо Малыша искажается гримасами, снова становится неподвижным. Осторожно Малыш приближается к экрану.)

Малыш (кивнув на экран). Это - что?

Комов. Видеофон.

Малыш. Все движется, и ничего нет. Изображения.

(Комов выключает экран, садится в кресло перед столиком с едой, приглашает Малыша.)

Комов. Вот еда. Хочешь поесть?

Малыш (с опаской приближается к столу). Это (оглядываясь на экран) отдельно? (На стол.) Еда - отдельно? Ф-фрагмент! Непохоже.

Комов. Непохоже на что?

Малыш. Это - еда! Непохоже. Шарада.

Комов (придвигает к нему вазу с фруктами). Все-таки попробуй.

(Малыш стоит неподвижно. Вдруг лицо его оживает... И вот уже его плечи, руки, и вот уже все его тело взрывается движениями, удивительно ритмические, они переходят в танец, диковатый, но очень пластичный. Листья трепещут в сжатых кулаках, скрещиваются, сплетаются с шуршанием и стрекотом, словно запело целое поле кузнечиков. Так приближается он к столику, падает перед ним на колени, роняет на пол листья и, открыв рот, тянет к еде руки. Не двигается. Теперь он мягко валится на спину, садится и резким движением разбрасывает на полу перед собой листья. Быстрыми и точными касаниями пальцев он передвигает листья, время от времени помогая себе ногой. Листья складываются в странный узор. На мгновение мальчик застывает в неподвижности, затем резкими движениями сгребает листья в одну кучу.)

Малыш. Я понимаю, это ваша еда. Я так не ем.