Александр Петрович и Вероятностный Демон   ::   Фирсов Владимир

Довольно давно, еще в бытность директором фабрики, он приобрел “Москвичонка”, который верой и правдой служил ему много лет, да и сейчас работал превосходно. Голубая краска на нем сверкала, капитально отремонтированный мотор позволял на прямых участках шоссе вытягивать почти сто десять в час, дворники весело мотались туда-сюда — не машина, а загляденье! Но это был всего-навсего “Москвич”, причем — увы! — не последней модели. А сам Александр Петрович работал теперь уже не директором захудалой фабрики районного значения — он служил в министерстве, которое к тому же располагалось не где-нибудь, а на красивейшей улице столицы — проспекте Калинина. Каждое утро, встречаясь на стоянке с сослуживцами, глядя, как они небрежно хлопают дверцами “Жигулей” и “Волг”, Александр Петрович чувствовал себя уязвленным. Его раздражали и нелепые дверные ручки “Москвича”, и кургузый зад машины, и безвкусная облицовка радиатора.

Нельзя сказать, что мысль о приобретении “Волги” возникла у него только что, Александр Петрович давно прицеливался на новую машину, однако до поры до времени не считал это первоочередной задачей. Чтобы купить машину, нужны не только деньги, но и очередь, а ее-то и не было. Несколько раз Александр Петрович, поднятый ложной тревогой, бросался туда, где, по слухам, записывали на машину, но каждый раз возвращался не солоно хлебавши. Теперь же, когда автомобильный гигант в Тольятти заработал на полную мощность, проблема очереди стала терять остроту. А на днях по министерству разнесся слух, что для сотрудников выделено некое количество машин и в самое ближайшее время желающие могут стать владельцами автомобилей наипоследнейших марок. Дело было только за необходимой суммой.

Александр Петрович подсчитал свои ресурсы. Получалось, что, если даже быстренько продать “Москвича”, снять все сбережения со срочного вклада и добавить то, что удастся получить супруге в кассе взаимопомощи (сам Александр Петрович в кассе взаимопомощи не состоял), до заветной суммы все же будет далеко. Друзей, которые могут ссудить несколько тысяч на долгий срок, у Александра Петровича не было. Правда, впереди ожидался гонорар, и мысль о нем придавала Александру Петровичу уверенность в достижении желанной автоцели.

Как и многие работники интеллигентного труда, Александр Петрович не чурался литературной работы. Отнюдь — литературные приработки составляли весьма существенную часть его бюджета. У министерского служащего побочных доходов нет — сколько положено тебе по штатному расписанию, столько ты ежемесячно и получишь. Конечно, бывают премии, прогрессивки, но все это не то. Поэтому Александр Петрович в меру своих способностей стремился время от времени издать книжечку-другую.

Писал он в основном про ультразвук — не потому, что хорошо в этом разбирался, а потому, что один из его давних приятелей работал заместителем директора научно-исследовательского института ультразвука. Такое знакомство открывало Александру Петровичу доступ ко всяким техническим новинкам, когда они были недосягаемы для пишущей братии. На стадии же рецензирования материала это знакомство было просто бесценным, так как дружеское перо всегда давало опусам Александра Петровича самую лестную оценку. Понятно, что резко положительный отзыв компетентного лица позволял автору справиться с недоброжелательством или просто излишней придирчивостью чересчур щепетильных редакторов.

Но и на старуху бывает проруха. Как раз сейчас, когда договор на новую и довольно толстую книгу про автоматику был почти у него в кармане, дело вдруг застопорилось. Какой-то ретивый рецензент разнес в пух и прах рукопись Александра Петровича. Несмотря на все демарши автора, издательство мнением рецензента пренебречь не захотело.