Астийский Эдельвейс. Научно-фантастический роман   ::   Корчагин Владимир

Но для меня важно другое: если бы всего этого не произошло, прыгнул бы я на них с ножом или нет? Я думал сегодня об этом весь день и могу написать, кажется, твердо: да, прыгнул бы, хотя и струсил перед этим, прыгнул бы именно потому, что струсил. Только так и должен поступать в этих случаях настоящий человек. А я давно решил для себя: раз ты родился человеком, то должен стать настоящим человеком».

2



Зима в этом году выдалась снежная. Уже в середине декабря снега навалило столько, что с иных крыш хоть скатывайся на салазках. В такое время самое раздолье — лыжи. На лыжах и на охоту, и в школу, и просто так, по оврагам, вокруг сопки.

А сегодня Максимка и Маринка решили побродить по голому распадку, что за озером. Идут молча. Теперь почему-то часто бывает: как остаются вдвоем, так молчание. Поговорить бы о чем-нибудь интересном, а ничего не приходит в голову, просто рядом идти приятно.

Сегодня же Маринка даже не взглянет на него, идет вперед, не оборачиваясь. Максимка стал обгонять ее, но Маринка свернула к оврагу, остановилась и как-то исподлобья посмотрела в его сторону.

— Рванули?

Он глянул вниз.

— Постой, Маринка, вроде там пни, под снегом.

Она свистнула.

— Эх ты, трус несчастный! — И не успел он ответить ей, как она сорвалась с места и исчезла в облаке снега.

Максимка смотрел ей вслед. Так и есть: внизу что-то стряслось. Он услыхал голос Маринки:

— Стой, не спускайся! О-ох!..

Максимка вихрем помчался вниз. На самом дне оврага в глубоком снегу барахталась Марина. Ее одна нога с обломком лыжи беспомощно болталась в воздухе, другая провалилась в снег.

Максимка подъехал ближе, стукнул палкой по обломку лыжи.

— Как ножом срезало. Достанется теперь — на одной лыже плюхать.

Маринка молчала, плотно сжав побелевшие губы. Он наклонился к ней:

— Давай руку.

Она покачала головой:

— Постой…

— Чего постой?! — Он взял ее под локоть и рванул из сугроба. Маринка вскрикнула.

— Ушиблась?

— Н-нога…

— А ну покажи.

— Чего смотреть-то. Зашибла очень.

Он снял с нее лыжи.

— Держись за шею.

Наверху Марина снова опустилась в снег. Он присел рядом.

— Очень больно? — Она лишь кивнула в ответ. — Сможешь идти-то?

— Попробую…

Он помог ей подняться. Идти Маринка не могла.

— Давай ко мне на загривок. К ночи доберемся.

— Еще чего придумал!

— Не тяни время, Маринка. Метель вон надвигается. Да и вечер близко.

Он вскинул ее на спину и заскользил по лыжне. Сначала идти было нетрудно. Но уже через полчаса снег пошел сильней. Лыжню замело. У Максимки занемели плечи. Он прислонился к дереву.

— Посидим, Маринка.

Она соскользнула в снег.

— Иди один, Максим, Позовешь кого-нибудь. А я тут…

— Не говори глупостей. Маринка! Сейчас отдохнем и пойдем дальше.

Пошли, метель становилась все яростней. Снег взвихривался со всех сторон. Дорога потонула в седом мареве. Все чаще и чаще останавливался Максимка, пока наконец не понял, что они заблудились.

Ночь опустилась как-то сразу. И сразу, как бы обрадовавшись мраку, завыла на все голоса метель. Максимка знал, что останавливаться на длительный отдых нельзя, и он упрямо шел вперед. Они делали несколько шагов, падали, поднимались и снова падали, утопая в глубокому снегу. Наконец Максимка совсем выбился из сил.

Неужели конец? Он упал лицом в снег, закрыл глаза. И вдруг отчетливо, словно освещенную вспышкой магния, увидел девочку с зелеными глазами. Показалось, что воздух наполнился знакомым ароматом. Закружилась голова. Что это? Старый, давно забытый сон? Нет-нет! Только не спать! Он заставил себя подняться и… протер глаза — слева, совсем неподалеку, сквозь седую пелену снега и чащу пробивался свет. Жилье! Он изо всех сил рванулся туда… Немного погодя они стояли на пороге охотничьей избушки.

Максимка нащупал скобу, потянул ее на себя.