Атенаора Меттер Порфирола   ::   Грушко Елена

Дева-Туман стояла на берегу, и волосы ее развевались за

спиной, словно легкие крылья, и лицо ее было чистым и ясным,

будто звездный свет.

- Пришла я на твой стон, в ночи зовущая на помощь,

проговорила Дева тихо, но женщине почудилось, что ее голосу

отзывается дальнее эхо.

Археанесса протянула свою белую руку, но женщина

склонилась перед ней, едва справляясь с безмерным ужасом.

Археанесса безмолвствовала, хотя, казалось, эхо ее голоса еще

бродит по берегу. И просящая решилась, и резко вытянула вперед

руку, и дотронулась до странно-жаркой ладони той, что явилась

из моря. И на миг ей почудилось, что одним лишь прикосновением

своим Дева стерла с нее и нескладность судьбы, и горе нелюбви

к ней любимого, и муки от бесплодия, которое мешало ей

растопить сердце милого, обратить его вновь к себе. И даже

замыслы отмщения, иногда пленявшие ее измученное обидами

сердце, уничтожило прикосновение Археанессы!

Дева подняла невиданно-светлые глаза, словно пытаясь

разобрать знаки небесные. И женщина тоже посмотрела ввысь,

встретилась взором со взорами звезд. Она никогда и не

подозревала, что ночное небо так прекрасно и величаво... о,

даже прекрасней и величавей царского дворца! Звезды сверкают

ярче его наружных медных стен, и средних, украшенных литьем из

олова, и даже стен самого акрополя, покрытых орхиалком,

излучавшим сиянье, подобное огню. Женщина видела все это

несколько лет назад, на храмовом празднике в честь Бога Морей

и его супруги, родоначальников царской династии, и видела

золотые изваяния Морского Владыки и ста его дочерей на

дельфинах, и видела статуи первых правителей острова,

благословенных богами, и златые же статуи их высокочтимых

жен...

- О Луна, ты, что странствуешь ночью! - вновь зазвучал

голос Археанессы. - О звезды, владычицы судеб земных и

небесных! Вы знак Порфироле, молю вас, подайте, что дочь

призывает ее на подмогу для смертной!

Женщина и не заметила, как сам собою возгорелся ее почти

угасший костерок, от него потянулись к небу сладостные и

дурманные ароматы смирны и стиракты. Археанесса тоже тянулась

к небесам, и ее тело и одеяния налились вдруг прекрасным

розовато-золотистым, словно ясная заря, светом, и сама она,

чудилось, воспарила над землею, зовя:

- О Меттер! О Атенаора!..

- Наверное, там, в раковинке, радуга уснула, - произнес вдруг тоненький голосок, и мальчишки наконец-то заметили, что возле чуда, принесенного обимурскою волною, сидит на корточках - острые коленки выше плеч - девчонка в линялом купальнике, с обожженными солнцем плечами, а волосы ее до такой степени исхлестаны ветром и волнами, что туго-натуго закрутились в бронзовые колечки. И эта девчонка по-хозяйски поглаживает розовые извивы раковины.

Мальчишки смотрели на невесть откуда взявшуюся худышку, разочарованно осознавая, что вот - счастливица, первой увидевшая подводную красавицу, и, значит, именно она теперь - ее полновластная владычица!

Беловолосый, гибкий как прут парнишка, пренебрежительно присвистнув, вдруг растолкал толпу и быстро пошел прочь по берегу, туда, где темнела его одежда, полузасыпанная песком. Руки его против воли потянулись было к прекрасному дару волн, но этот дар был назначен не ему, он был чужой, а потому мальчишка заставил себя уйти, хоть, может, никогда в жизни ему не было так невыносимо тяжело отказаться от чего-то.

Не оборачиваясь, он сдавленно крикнул:

- Аркашка! Пошли, Каша! Туча вон идет, дождь будет.

Но его приятель, тот самый, что кричал про рапана, и не отозвался. Окинув собравшихся ребят быстрым взглядом исподлобья, он плюхнулся на песок рядом с девчонкой и вкрадчиво заглянул в прозрачно-серые, шальные от восторга глаза.

- Хочешь за нее...