Багровое Небо (Хранители скрытых путей - 3)   ::   Розенберг Джоэл

Если в холодный день пить горячий крепкий кофе каждый раз, когда хочешь согреться, то к вечеру будешь писать коричневым, а ночью на стену полезешь.

Ториан Торсен и его жена Карин сидели за столом и пили кофе. Судя по остаткам яичницы, бекона и блинов на его тарелке, глава семьи только что закончил основательный завтрак. Карин неторопливо ела кусочек кофейного торта.

Под облегавшей тело Торсена синтетической нижней рубахой бугрились мышцы. Влажные светло-русые, почти белокурые волосы были зачесаны назад, а выражение лица, несмотря на искреннюю улыбку, оставалось слегка угрожающим, так что Йен избегал смотреть на его жену.

Впрочем, он, наверное, проецировал на Ториана свои страхи. Дело, должно быть, в квадратном подбородке Торсена, свернутом набок некогда прямом носе и, уж конечно, в белом шраме, похожем на сороконожку. "Ножки" являлись следами от стежков врача куда менее умелого, чем док Шерв.

- Доброе утро, Йен Серебряный Камень, - сказал Торсен.

- И тебе также, Ториан. - Йен и не подумал поправлять его. Он привык к такому обращению еще в Тир-На-Ног, и вообще, какая разница? "Сильверстейн" именно это и значит.

Док Шерв, как всегда, хихикнул:

- А вот и Йен, к которому даже собственная фамилия не прилипает.

Эта шутка дока Шерва и в первый раз не была смешна, что уж говорить о пятьдесят первом?

Точно так же, как анекдот Арни про Папу Римского и его шофера: этот анекдот каждый в Хардвуде счел своим долгом рассказать Йену как минимум дважды. И каждый раз Йену приходилось улыбаться, словно он слышал этот анекдот впервые.

Сейчас по крайней мере можно обойтись без улыбки. Но если бы от яростных взглядов выскакивали прыщи, док давным-давно покрылся бы паршой.

- Доброе утро, Йен, - сказала Карин, глядя на Йена, однако старательно избегая его взгляда.

Йен тоже старался не смотреть на нее, чтобы не выдать своих чувств. Карин ему в матери годилась, но на матрону никак не походила. Ей очень шел лимонный запах духов, хотя эти духи явно предназначались для женщин помоложе. Даже в столь ранний час, одетая в красно-коричневый халат, из-под которого виднелся верх кружевного черного лифчика, она была неотразима. Белокуро-золотистые волосы Карин были завязаны в высокий хвост, оставлявший открытой шею.

Если и есть более верный способ навсегда поставить крест на своей жизни в Хардвуде, нежели пытаться закадрить маму Торри, то его трудно придумать с ходу. Разве что помочиться в воскресный сморгасборд [* В скандинавских странах - холодные или горячие закуски со специями.] в "Пообедай-за-полушку"?

Карин все еще избегала его взгляда.

- Будешь завтракать? - Вопрос неизменный, как и ответ: завтрак, может, и самая важная трапеза на дню, но Йен предпочитал завтракать, окончательно проснувшись, часа через два после подъема.

- Нет. Док, что вы делаете здесь в такую рань? Я не видел вашей машины.

Огромный белый "шеви себербен", который доктор использовал как передвижной врачебный кабинет, а при необходимости и как машину "скорой помощи", отличался от других автомобилей мигалкой на крыше, не говоря уж о словах "скорая помощь", написанных спереди и сзади, и нарисованными на водительской дверце пятью оленями, перечеркнутыми крест-накрест.

Если бы что-то стряслось с Осией, машина непременно стояла бы у крыльца, а док не гонял кофеи с Торсенами.

- Нет, с ним все в порядке, - сказал доктор, явно читая мысли Йена, он просто спит.

В коридоре послышались тихие шаги.

- Ну, не то чтобы спит, - негромко произнес знакомый, не совсем внятный голос, - но со мной все в порядке.

Йен обернулся. Осия Линкольн - так он называл себя здесь - стоял в дверном проеме, одетый в старый-престарый халат в елочку поверх столь же древней желтой шелковой пижамы.