Багровые пятна   ::   Смирнова Лариса

А за нею медведь... Огромадный! Я обомлела и дыхнуть не могу. Ну, это, Виринея забежала в избу, а медведь за нею. Тем же ходом. Гляжу, Виринея вылазит в окно, торопко эдак. И опять же медведь за нею. Обезумела тут баба и ну бежать к речке. А речонка у нас мелконька! Перебежала она ее, тут он и настиг молодку, да сзади лапой-то хвать! Так все и сгреб с головы! Да-а, барин, медведь как начнет озоровать, тогда уж индо косточки трещат, вон как коровушек наших наладится трепать - так и клочки в стороны.

- Ты все сказала? Больше ничего не видела?

- Истинный крест, барин, все. А чего же еще? Померла она тут, и все.

- Что же ты к ней не подошла?

- Да я, барин, пужливая, всего боюсь. А Мужиков на хуторе не было, одни бабы да ребятишки.

- Куда же медведь делся?

- Куды ж ему деться? В лес ушел.

Костлявый мужик сказал следующее:

- Точно так все, барин, было, как Пелагея сказывала. Все правда. Начала не видал, врать не стану, а конец - все так, барин. Я и ружжо сдернуть не успел, да и что мое ружжо? Все одно - дробью было заряжено. А на медведя пулю надо отливать. Да, скрутил он несчастную бабу, жалко... Красивая была баба. Высокая... Гожая, одним словом.

- Что ж ты к покойной не подошел?

- Я, барин, подходил, да мертвая она уже была. А что трогать ее не стал, так знал - заругаете. Нельзя до вас трогать-то.

Пристав заважничал и ус закрутил:

- Хм! Известно, нельзя. Потому - наша наука тонкая.

Расследование на том и закончилось. Мужики и бабы загудели, кто-то запричитал. Пристав что-то писал, слюнявя карандаш, потом уехал. Все разошлись. Труп унесли. Только речонка и осталась да багровые пятна на ее чистом песке.

Этот майский вечер выдался на редкость ласковым. Темень пахла лопнувшими тополевыми почками, а промытый дождем асфальт светился бликами неона.

Вовчик Быконя шел после парной разомлевший и исхлестанный веником. Вовчик не просто шел, он думал. Впервые в жизни думал, а все, что делаешь впервые, - тяжело.

Восемнадцать лет его прошли без тревог, без ерунды. Все было понятно: Вовчик был первым пацаном во дворе, потом - первым борцом в секции. Ведь, в сущности, он - олимпийская надежда, а вот случилась же с ним такая гадость, да еще как закошмаривает! Как будто он из этих хлюпиков, которые встречаются один на десять дворов. Уроды, зачем только на свет родятся! Правда, все они поступают 6 клевые институты и здорово "шарят" во всяких там формулах, но для Вовчика-то не секрет: ценность всех формул на свете сомнительна. Вон и Леха-штурман говорил, что самолеты строят не по формулам, а вывезут, бывало, Туполева на летное поле, он посмотрит и сразу скажет какая Мишина полетит, а какая - нет. Да, тут талант надо иметь. Вот как у него, Вовчика, в спорте. Уж он знает без расчета: пройдет в схватке "мельница" или нет. За долю секунды до броска знает, он в дзюдо - гений! Он и в юкке-то ни разу не был.

Вовчик поднял тяжелое одутловатое лицо к небу, втянул толстым квадратным носом воздух. В темноте никто не видел его глаз. Впрочем, и днем они были неприметны. Примечался лишь вечно открытый слюнявый рот. А сейчас было кстати, что никто не смотрел ему в глаза: там была тоска, парню было плохо. Ему давно уже было плохо. До такой степени, что даже ребята стали замечать.

В последнее время Быконю терзали Странные ощущения. Какие-то непонятные видения. Временами он вроде бы слышал какой-то текст, совсем чужой, он и слов-то таких не знает, которые там звучат. Он это хорошо понимал, и от этого делалось страшно.

Рассказать про это парням? Засмеют... А этого он боялся больше всего на свете.

- Хаджимэ! - и бой начался.

Тренерская команда хлестнула, как кнут. Вовчик сделал захват. Глаза противника глядят исподлобья сурово, подбородок прижат к груди. Соперники закружили по татами.