Бельфеддор   ::   Белов Вольф

Ее утоптанность свидетельствовала о том, что здесь действительно часто останавливались большие отряды.

– Стой! – громогласно скомандовал Омминос.

Возницы натянули поводья и принялись распрягать волов. Носильщики опустили паланкин своего господина на землю. Ксеттос откинул шелковую занавеску и выбрался из носилок, с удовольствием разминая одеревеневшие конечности. К нему подъехал Омминос и спешился.

– Честно говоря, я предпочел бы заночевать в степи, – сказал ему Ксеттос. – Но в нашем положении выбирать не приходится. Прикажи людям, чтобы разбивали лагерь.

Омминос принялся отдавать приказы, поторапливая слуг и щедро раздавая подзатыльники рабам. Люди захлопотали, разбивая шатры и палатки, разводя костры. Омминос самолично расставил несколько постов по периметру лагеря и отправил несколько человек с бурдюками к роднику за свежей водой.

Глухонемой приготовил хозяину удобное ложе в шатре, принес вина, затем отправился помогать Октосу, личному повару Ксеттоса. Не забыл он позаботиться и о Мраке, могучем вороном гиппарионе хозяина. Купец, наверное, никого не любил больше, чем своего жеребца, и брал гиппариона с собой во все путешествия, хотя предпочитал передвигаться в паланкине. Мрак отвечал хозяину взаимностью, на всех же прочих смотрел с неукротимой злобой, издавая странные горловые звуки, похожие на рычание. И слуги, и рабы опасались злобного жеребца, считали его дьявольским существом. Исключение Мрак делал только для глухонемого: почему-то лишь к этому убогому парню он питал явную симпатию.

Стемнело очень быстро. Погонщики, наемные слуги и рабы сгрудились у костров, на всякий случай держа под руками ножи. Глухие дебри полуночных [2] лесов таили немало опасностей даже для такого большого каравана. Никто из караванщиков еще никогда не забирался так далеко на полуночь, и всех мучила тревога, мешая отдаться спокойному сну. Один лишь Омминос бывал ранее в здешних краях. Но хоть начальник стражи и утверждал, что опасаться нечего, его слова мало кого успокаивали. Слишком часто на постоялых дворах рассказывали истории о набегах варварских дружин, являвшихся с полуночи, преимущественно арамеев и хошимов. Отчаянные головорезы, обуреваемые жаждой легкой наживы, нередко покидали земли своих племен и, сбиваясь в большие отряды, вторгались в пределы Ногарской империи.

Кроме разбойников лес таил под своим зеленым покровом и другие опасности. Если костры и присутствие множества людей могли отпугнуть лесных хищников, то демонов и прочую нечисть они, наоборот, притягивали.

Но понемногу лагерь погрузился в сон, чуткий и тревожный. Лишь стражи бодрствовали на своих постах.

Глухонемой привел в шатер Ксеттоса двух молоденьких наложниц. Любвеобильный купец ни одной ночи не мог провести без женских ласк, и в дальних странствиях его всегда сопровождала дюжина прелестных юных рабынь. Глухонемой отлично знал все слабости и пристрастия хозяина и лично отбирал для него на каждую ночь подходящих настроению купца наложниц.

Почтительным поклоном выразив хозяину пожелание доброй ночи, глухонемой покинул шатер и улегся на циновке у входа, свернувшись калачиком, словно верный пес.

Он не мог слышать, как глубокой ночью из тьмы леса подкралась опасность. Впрочем, и никто в лагере этого не услышал. Бесшумные тени появились из леса неожиданно со всех сторон. Стражи, чуть задремавшие на своих постах, беззвучно падали, пронзенные кинжалами ночных грабителей.

Лишь когда налетчики напали на людей, спавших у костров, поднялась паника. Испуганно ржали гиппарионы, мычали и бесновались волы. Слуги, рабы и даже стражники, побросав оружие, в страхе разбегались.