Белая трость калибра 7,62   ::   Нефф Онджей

Связист сказал:

– Так что это были не жалюзи и не занавес. Вот эти самые двери.

– «Зарю» взял на борт чей-то космический корабль, – воскликнул кто-то. – Люди добрые, я сейчас свихнусь!

Мисарж почувствовал, что как руководитель должен произнести сейчас какую-то историческую фразу. «Маленький шаг для человека – гигантский скачок для всего человечества», или что-нибудь в этом роде. Однако в голове у него, как назло, вертелось одно: «Елки зеленые, видел бы это братишка!»

– Вот они! – закричала Мразкова.

Слева в поле зрения появились две прямые фигуры. Одна остановилась, другая направилась к центру зала, где изображение было особенно четким. Если расчеты Мразковой верны и высота помещения действительно составляла 4 м, инопланетяне были примерно человеческого роста.

Слезы заволокли глаза Мразковой.

– Как люди… совсем как люди… – всхлипывала она.

Инопланетянин приблизился к зонду. Изображение дрогнуло, словно он неосторожно задел зонд. Кто-то манипулировал с объективом, будто пытаясь отрегулировать резкость. Это не удавалось, изображение было расплывчатым. Экран показывал инопланетянина по пояс, но очень размыто – разглядеть лицо было нельзя.

– На какую глубину можно навести резкость? – неуверенно спросил Мисарж.

Мразкова была не в состоянии ответить.

– Не реви! – заорал Мисарж. Нервишки и у меня расходились, виновато подумал он тут же. – Прости, Дана… Ну, успокойся же.

– Ах я, идиотка, – причитала девушка. – У объектива фиксированная резкость, ее нельзя изменить. Я не знаю, как им это удалось.

Мразкова закрыла лицо руками. Никто уже не обращал на нее внимания.

– Они навели резкость!

«Укрепили на объективе какую-нибудь насадку, – мелькнуло в голове Мразковой. – А я, курица, ничего не вижу. И что я за истеричка, сломаться в такую минуту!»

– Он одноглаз, как циклоп! – вскрикнул связист.

Мразкова услышала голос Мисаржа:

– Он смотрит прямо на нас, видите, глаз у него будто светится изнутри. Какой большой, в нем бушуют языки пламени!

Глаз заполнил экран.

Они оцепенело уставились на большой овал золотистого цвета с сетками прожилок. В радужной оболочке не было зрачка, она походила на океан зловещей чужой жизни, наблюдаемый с большой высоты. Дикими, яростными волнами вскидывались красные, белые и голубые язычки огня. Посередине, – нет, несколько сбоку, – появился неправильный бархатисто-черный овал. Он начал пульсировать, монотонно и успокаивающе покачиваясь из стороны в сторону, как инструмент укротителя змей. Слева направо, справа налево, змея раскачивается в такт, слева направо, справа налево… Змее хотелось бы ускользнуть или напасть на укротителя, но она не может этого сделать, потому что должна повторять эти движения, она сама не знает, что такое с ней происходит…

Никто не обращал внимания на рыдания Даны Мразковой.

Ужас перехватил горло:

– Прочь… кто-нибудь… выключите это… – прохрипел Мисарж.

«Что там происходит?» – пыталась понять Дана Мразкова, яростно тараща глаза, чтобы увидеть хоть что-нибудь сквозь ослеплявшие ее слезы.

Мартин Данеш вернулся в кресло. Полковник Яролимек с облегчением вздохнул, погладил поверхность стола и улыбнулся.

Они были в кабинете одни, но свидетелями их разговора были телекамеры и чуткие микрофоны. Данеш не подозревал, кто смотрит на него и слушает его слова.

Этажом выше в здании Службы госбезопасности располагалось помещение штаба. Посреди выстроившихся полукругом телемониторов и компьютеров стоял длинный стол, заваленный фотографиями, схемами и документами. За столом сидели генералы и полковники авиации и наземных родов войск. Докладывал генерал-лейтенант Малина.

– Противник пресек все наши попытки вступить в переговоры, – сообщил он в заключение.