Белое солнце Одессы   ::   Борянский Александр

Размахнувшись, Майкл зашвырнул телефон далеко в кусты.

- Теперь он найдет нас... - прошептала Гюльчи.

Майкл еще помолчал.

- Это вряд ли, - сказал он.

* * *

- Смотри, - сказал начальник таможенного поста, - садитесь на баркас и до самого Очакова из моторного отделения не показываетесь. Пулемет я вам не дам. В моторном отделении придется помучиться. Но я бы на вашем месте перетерпел вообще до Николаева, а то Очаков, знаете... - он махнул рукой в сторону Гюльчи: - Про нее сейчас по всем каналам говорят, а в Очакове махмуды разные отдыхают правоверные...

- Разберусь, - ответил Майкл. - Спасибо.

- На баркасе контрабандисты заправляют, три персоны. Сам понимаешь, что за народ.

Майкл кивнул.

- Но они про вас в курсе, не переживай.

Майкл снова кивнул и протянул деньги.

- Не, друг, - услышал он в ответ, - я больше взяток не беру.

- С каких пор?

- За это махмуды руки будут рубить. Мне за Одессу обидно.

В моторном отделении было жарко. Очень жарко. Баркас отошел, должно быть, далеко от берега, когда в проеме показалась голова.

- Привет, хлопцы.

Майкл кивнул.

- А кто из вас та, что мужу изменяла? Ты, что ли? - контрабандист нехорошо ухмыльнулся. Из-за плеча у него выросли еще две головы, с похожими нехорошими ухмылками.

Майкл передернул затвор. Головы исчезли.

Игнорируя советы таможни, он поднялся на палубу. Город Пяти Минаретов оставался позади, за кормой, и в судьбе, и в истории. Со всеми своими деньгами, дрязгами, спорами, с испугавшимся свингером Абдуллой и неясным будущим.

Майкл подошел к одному из контрабандистов, ни слова не говоря забрал у него приемник с наушниками и нашел станцию "Секундой раньше".

"Эксперты сходятся в одном, - тараторил ведущий новостей, - очень возможно, что уже в апреле этого года Верховным Гарун Аль-Рашидом Одессы станет бывший друг УНА-УНСО, бывший еврей, бывший русский патриот, скандально известный семидесятипятилетний имам Лев Вершинин..."

Майкл обернулся, еще раз посмотрел на город и произнес:

- Это вряд ли.