Гостиница на берегу Темзы   ::   Уоллес Эдгар

Он любил петь фальцетом сентиментальные баллады, искал сходство между собой и героями экрана, любил помечтать о том, как он будет играть главную роль. И всё читал книгу «Как стать звездой экрана».

Во время колки дров или другой чёрной работы Голли напевал отрывки из различных арий, не обращая внимания на возмущённых обитателей «Мекки», которых раздражали его голосовые данные.

Ещё более загадочным казалось то, почему миссис Эйкс называли «матушкой». Она была худа, костлява. Лицо, обрамлённое седыми клочьями волос, — неприветливо, сурово. Большинство постояльцев втихомолку называли её даже «старой ведьмой».

Довольно своеобразным было и само здание «Мекки». Оно стояло у набережной, а перед ним были разбиты две грядки, громко называвшиеся «садом». Ежегодно Голли с ангельским терпением пытался сажать цветы, но семена почему-то не всходили.

Из «Мекки» открывался чудесный вид на реку и корабли. У противоположного берега на стороне Суррея стояли океанские большегрузы, а ближе к набережной, где возвышалась «Мекка», обычно швартовались баркасы и баржи.

Лила Смиз стояла у окна столовой и с тоской смотрела на проплывающие пароходы. Она привыкла к обитателям реки, научилась различать буксиры по вою сирен. Возвращавшиеся после долгого отсутствия моряки с удивлением обнаруживали, что Лила очень изменилась и не была уже ребёнком, которого они знали раньше. Она стала серьёзнее, привлекательнее, в ней появилось что-то от совсем взрослой девушки. Большие глаза, правильные черты лица придавали миловидность, привлекательность этому миниатюрному стройному созданию в чёрном платье и на стоптанных каблуках.

Каждый раз, когда до неё доносился вой сирен, она подбегала к окну и задумчиво смотрела на реку.

— Лила! Гость из седьмого номера хочет чаю, не будь рассеянной, соберись с мыслями!

О, этот каркающий голос матушки Эйкс! Не раз мечтала она об иной жизни, смутно чувствуя, что ей предстоит познать её.

— Да, тетя! — и она побежала в кухню.

Маленькое окошко в кухне было распахнуто настежь, утреннее солнце врывалось в него блестящими бликами, которые отражались на водной глади.

Вдруг Лила отпрянула от окна. На набережной стоял человек и внимательно смотрел на неё.

— С добрым утром, принцессочка!

Она нерешительно улыбнулась.

— Здравствуйте, мистер Вэд! — и тут же почувствовала лёгкое волнение, которое охватывало её всякий раз, как появлялся этот человек.

Она не могла объяснить, почему так случилось, ведь полицейский никогда ни о чём её не расспрашивал.

— Мистер Вэд, почему вас называют крючком? — вдруг вырвалось у неё.

— Почему, принцессочка? У меня профессия — хватать людей, и я вечно мерещусь всяким плутам, — тут он перевёл разговор на другую тему. — А вы опять замечтались?

— Пожалуйста, забудьте о том, что я вам сказала, — залепетала девушка. — Это было так глупо. И, к тому же, неправда.

— Вы не умеете лгать, — спокойно заметил Вэд. — Вот в прошлый раз, когда вы мне сказали: «Не думайте, что мне так скверно, порой у меня бывают чудесные сны», — это была правда. Но не будем об этом. Как вам жилось?

В это время Лила услышала тяжёлую поступь матушки Эйкс. Она отпрянула в сторону от окна и отвела взгляд в сторону.

— Послушайте, Вэд, неужели у вас нет другого дела, как болтать с моей девушкой? — спросила, входя, матушка Эйкс, задыхаясь от злости. Жестом она приказала Лиле удалиться и захлопнула за ней дверь. — Нечего вам выспрашивать у неё. Коль вы мужчина, зайдите в дом и честно спросите, что вам нужно.

— Напрасно вы волнуетесь, дитятко, я просто зашёл к Голли…

— Не смейте называть меня «дитятко», — прохрипела матушка. — Если вы к Голли, так он во дворе.

При появлении сыщика Голли отложил топор в сторону и скорчил мучительную гримасу.

— Виски? Ничего не знаю.