Государственные игры   ::   Клэнси Том

— История, достойная лучших сценаристов и режиссеров, — продолжила сенатор. — В особенности мужчина в инвалидной коляске, спасающий мисс Томпсон. Это было не просто потрясающе, это же мечта всякого пресс-секретаря. И девушка определенно понравилась прессе. В особенности после того, как она отказалась продавать право на экранизацию, если ей не дадут руководить постановкой фильма. Сообразительная девочка.

Поравнявшись с кабинетом Худа, они остановились.

— Помощь мисс Томпсон оказывал не я, а Боб с Майком, — сказал Худ.

— Все правильно, — возразила сенатор Фокс. — Вы сняли с плиты подгорающую кастрюлю, вы не допустили, чтобы наши города захлестнули бунты, вы оборвали карьеру следующего крупного деспота. Все это сделали вы. И все же, Пол, я по-прежнему намерена урезать ваш бюджет. Я должна сделать это ради налогоплательщика.

— Поговорим об этом в кабинете, — предложил Худ. — Но мы должны поговорить вдвоем. Я хотел бы вам кое-что сообщить.

— У меня нет секретов от моих сотрудников, — заявила ему Фокс. — Возможно, они и не столь квалифицированные, как ваши, но они мои.

— Понимаю, — сказал Худ. — И все же, я хотел бы иметь минутку-другую для беседы наедине.

Не глядя на своих помощников, женщина попросила:

— Вас не затруднит подождать меня здесь? Я сразу же вернусь. Нейл Липпес и Бобби Уинтер отказались от предложения Худа подождать их в кабинете. После того, как туда прошла Фокс, Худ закрыл дверь.

— Присаживайтесь, — предложил он и подошел к своему столу.

— Спасибо, я постою, — ответила она. — Это не займет много времени?

Худ решил не садиться за стол в свое кресло. У него было отвращение ко всякой театральности, и ему хотелось сделать все как можно проще и без обиняков. Но он знал, что на всякий случай ему лучше стоять поближе к женщине.

Худ взял со своего стола пергаментный конверт и протянул его в сторону Фокс.

— Это было доставлено в выходные по немецким дипломатическим каналам, — сказал Худ. — Письмо от заместителя министра иностранных дел Германии Хаузена.

Худ ждал. Он съездил в воскресенье домой к Мэтту и заставил того провести компьютерный анализ. После этого никаких сомнений не осталось. Он боялся этой минуты с того самого момента, как пришло письмо, но теперь настало время пройти через это.

— Я слушаю, — подала голос Фокс.

— Много лет назад Жирар Доминик и Рихард Хаузен учились вместе в университете в Париже. Как-то вечером они отдыхали в кафе. Выпивали.

От природы розовые щеки женщины утратили часть своих красок. Темные глаза уставились на пакет.

— Можно? — спросила она, протягивая руку.

Худ отдал конверт. Она поднесла его к себе, держа обеими руками. Зажав его между большими и указательными пальцами, она попыталась нащупать, что же находится внутри.

— Фотографии... — сказала она. Худ подошел ближе к ней.

— Сенатор, пожалуйста, сядьте, — попросил он. Она покачала головой и сунула руку в конверт. Не глядя внутрь, она выбрала наугад фотографию и только потом взглянула на нее.

На цветном снимке была девушка, стоявшая на верхней площадке Эйфелевой башни. Внизу расстилался подернутый дымкой Париж.

— Люси... — еле слышно произнесла сенатор. Голос ее сорвался. Она положила фотографию обратно и прижала конверт к груди. — Пол, что там произошло?

Худ смотрел, как на глаза женщины наворачиваются слезы.

— На них напал Доминик, — ответил Худ. — Хаузен пытался его остановить. Когда они уходили, Хаузен, собирая свои вещи, в темноте случайно прихватил камеру девушек. Он сохранил ее, но не был уверен, что же с ней делать. До сегодняшнего дня.

Сенатор прикрыла глаза, дыхание ее было затрудненным.

— Моя девочка... — прошептала она. — Моя Люси...