Бес опечаток   ::   Ситников Константин

Во-первых, он захотел, чтобы все его дешевые книжонки превратились в редкостные издания - конечно, не на самом деле, а только понарошку. Во-вторых, он пожелал, чтобы то же самое я проделал с его кошками. Ну а в-третьих, он выпросил у меня счастье.

- Счастье?!

- Ну да. Поскольку счастье, как и любовь, - это тоже в каком-то смысле обман, что ж, я дал ему счастье. Да ты же сам видел.

- Да, я видел, - печально согласился Алексей.

- А перед тем, - продолжал бесенок, - моим хозяином был паренек, торговавший чем ни попадя. Он-то и купил эту книжку в ларьке полгода назад, а потом перепродал ее старику-библиофилу как Гоголя за большие деньги, истратив на это одну из трех проказ.

- Теперь все встало на свои места, - сказал Алексей. - Однако за дело! Приступаем ко второй проказе! Ох, и покажу же я этим недоноскам! Ох, и отведу же я душу! Все, все мерзавцам припомню! - В порыве вдохновения он бросился к письменному столу, и еще никогда ему не писалось так легко, как в тот раз.

Через пятнадцать минут статейка была готова. Он вложил в нее все свое гражданское чувство, на какое только был способен. Начиналась она словами: "Мы, педерасты города Царевококшайска..." - а заканчивалась подписью редактора и главы городской администрации.

В трудные и торжественные минуты своей жизни редактор малотиражной газеты "Провинциальный прихлебатель" (ранее являвшейся органом райкома КПСС, а теперь, в самой середке 90-х, органом районной администрации, что никак не меняло ее прихлебательской сущности) - повторимся, в трудные и торжественные минуты своей жизни редактор Анатоль Сергеевич Заживо-Погребенный чувствовал настоятельнейшую потребность разрядиться.

Сейчас для него наступали именно такие минуты. Редакция размещалась в ветхом деревянном строеньице, подлежащем сносу. Редакция неоднократно посылала наверх прошения о предоставлении ей, редакции, более современного и просторного помещения, которое бы соответствовал имиджу печатного органа городской администрации. Редакция дождалась благоприятного ответа сегодня должна была прибыть административная комиссия в составе заместителя главы городской администрации г-на Поноса и гг.сопровождающих.

Посещение было назначено на через три часа. Лучшим средством снять напряжение была рюмашка, но Анатоль Сергеевич понимал, что сейчас об этом и думать не следовало. Был, однако же, другой способ разрядиться, тоже достаточно эффективный.

Выпуская из волосатых ноздрей табачный дым, как старый дракон перед смертельной схваткой, редактор пронесся по коридору, - и по пути бросил отрывисто в открытую дверь отдела писем:

- Ко мне. В кабинет. С бумагами.

Все знали, что эта за "бумаги".

Марь-Иванна широко раскрытыми от удивления глазами проводила тающий в воздухе след его могучих турбин и на мотыльковых крылышках любви порхнула вслед за ним. Второй раз! за полчаса!! в кои-то веки!!! - крупным шрифтом было напечатано на ее лице.

Когда еще через полчаса Алексей с новоиспеченной статьей подходил к кожаной редакторской двери, из-за нее приглушенно доносились заключительные такты Марь-Иваниной арии.

Выскакивая из кабинета редактора, Марь-Иванна являла на раскрасневшемся лице своем изумление, восхищение - и блаженство.

- Ко мне. Со статьей, - все еще отрывисто велел редактор, завидев молодого журналиста, мнущегося в коридоре.

...Такого мандража Алексей не испытывал со времен выпускных экзаменов. Редактор долго вчитывался в принесенные им листочки, левая его бровь задиралась все выше и выше. "Ну, сейчас - все, конец", - подумал Алексей, чувствуя вакуумную пустоту и невесомость в животе.

Редактор дочитал до конца, вернулся к началу, бегло пробежал глазами первые абзацы, - затем, не глядя на молодого своего сотрудника, вылетел из кабинета.