Без изъяна   ::   Логинов Святослав

Вот бы где помучиться пришлось - камни растаскивать!

- Тут крапивы полно!

- Я ее здесь не сеял, - сообщил злыдень. - А ты что, Пахом Ав-деич, никак одетым копать вздумал?

- А как надо?

- Говорят, добрые люди за сокровищами голышом ходят.

- Прохожие увидеть могут!

- А ты думал, с чего такие вещи ночами делаются?

Куваротов поглядел на закатное солнце, на пустую дорогу, плюнул и принялся раздеваться.

- Исподнее тоже снимать?

- А как же! Ты на меня погляди: в чем мама родила, в том и бегаю.

- Так ведь крапива!

- Я тебя не неволю. Не хочешь - не копай.

Пахом Авдеич, чертыхаясь и постанывая, полез в крапиву. Белея телом, долго утаптывал указанное место, отбрасывал жгучие стебли лопатой. Злыдень, забравшись на верхушку грудницы, уселся на самом большом камне и осматривал окрестности.

- Копай спокойно, Пахом Авдеич! - призывал он. - На дороге никого.

Повертелся, умащиваясь поудобнее, пробормотал под нос:

- Надо же, как ловко придумалось: голым клад в крапиве искать… Уже и самому кажется, что так и должно быть.

- Что ты там бормочешь? - подал голос Куваротов.

- За дорогой слежу. Все тихо, никого нет.

- Что-то непохоже, чтобы здесь прежде копали. Земля плотная.

- Слежалась за столько-то лет. Сам же просил, чтобы клад был старинный. Тут, когда татары подходили, один богач свое добро спрятал. А выкопать стало некому.

- Какие татары? Тут их вовек не бывало!

- Вовек - не бывало, а пять веков тому - так очень даже. А ты копай веселее, а то сейчас ребята коней в ночное погонят, заметить могут.

Некоторое время было тихо, только Пахом пыхтел, выбрасывая землю из ямы. Наконец сказал:

- Ага! Вроде есть что-то.

Злыдень спрыгнул с камня и пошел смотреть.

Перемазанный Куваротов сидел в яме на корточках и пытался на ощупь определить, до чего сумел докопаться.

- Труха какая-то…

- Это сундук был, - пояснил злыдень. - В нем одежда нарядная. Подыстлела малость. Рядом, в бадейках, зерно семенное, никак ячмень.

- Какой ячмень? Тут земля одна!

- А ты чего хотел? Погнило все за пятьсот-то лет.

- Где клад? - закричал Куваротов, замахиваясь лопатой. Злыдень проворно отскочил.

- Вот он, клад. Одежа нарядная, зерно в бадейке. Очень даже хороший клад. Не без изъяна, правда, а кто у нас без греха?

- Золото где?

- Видали: золота ему захотелось… Тут места нищие, золота и прежде не бывало, и сейчас нет. Хочешь золота - иди в хлев и греби из-под коровы.

- Убью поганца! - взревел Пахом и, выбравшись из ямы, ринулся на злыдня. Тот стрелой взлетел на верхушку грудницы.

- Хозяин! Срам прикрой, мальчишки в ночное скачут! Пахом взвизгнул и полез хорониться в крапиву.

Домой Пахом Авдеич вернулся далеко за полночь. Жена, ожидавшая главу семьи, в голос взвыла, увидав его плачевное состояние. Хорошо хоть батраки у Куваротова были из местных и жили по своим избам, а то ославили бы на всю деревню. Атак, жена, нюхнувши кулака, подавилась воем и больше не шумела.

Пахом Авдеич уселся на лавку и глухо сказал:

- Все, лопнуло мое терпение. Я ему покажу, как надо мной шутки шутить.

- А что я такого сделал? - спросил злыдень, высунувшись из-за печки. - Мое дело маленькое: прокукарекал, а там хоть трава не расти. Что ты велел, то я и сделал. Лучше просить надо было.

- Батюшки-светы! - снова взвыла Куваротиха. - Что же это деется? До зеленых чертей допился, ирод!

Пришлось снова осаживать дурную бабу.

- Значит, плохо тебе приказываю? - мрачно спросил Пахом Авдеич, добившись какой-никакой тишины. - Ну-ка, принеси мне барской еды на серебряном блюде!

- Сейчас не могу. Баре отужинали, посуда вся помыта и в буфет убрана. Вот завтра, когда обедать сядут, это - пожалуйста…

- Врешь поди… ну да ладно, обожду до завтра.