Без изъяна   ::   Логинов Святослав

- Киселя ждать долго, - пояснил Палей, - а Ванятку сейчас кормить надо. Я лучше кашку… А ты покуда собачью посудину назад снеси. Зачем зря Жоржетку бездолить?

- И то верно. Хозяйка мисочки хватится - шум поднимет.

Заново объявился злыденек только утром, когда Палей кормил Ванятку молочной кашей. Долго смотрел на бледное Ваняткино личико, потом заметил:

- Что-то он у тебя зеленый, мне под пару. Только я шустрик, а твой головы не держит. Боюсь, ему одного молока мало. Его хворь - от бессолья. Ты кашку-то хорошо посолил?

- Никак не посолил. Откуль у меня соли взяться? Соль только за деньги укупить можно, ни в долг лавочник не дает, ни в обмен.

- Беда с тобой. Что делать, пойду тебе соли искать. Только гляди, у меня и соль будет неисправная.

Палей молча кивнул: знаю, мол.

- Сам заняться чем думаешь? - спросил злыдень.

- Нам с Ваняткой землю пахать. Овес сеять пора.

- Давай, дело нужное. Только я к тебе на поле не приду. У нас с полевиком давние нелады. Он меня и зашибить может, если одного увидит.

Ванятку Палей оставил на солнышке у межевого камня, а сам взялся за пахоту. Как ни крути, а в поле работать надо, зеленый бесенок нанюханным молоком не прокормит. Лошадь, ослабшая с весеннего недокорма, тянула плохо, но потихоньку справились. Все время Палея не отпускала мысль, что Ванятка на меже один в полной власти полевика. О полевике он и прежде слыхал и сам байки баял, но вроде как не всерьез. Верил, но не слишком. А тут… одно дело верить, совсем иное - знать.

Однако никто брошенному Ванятке не навредил, лежал себе парень спокойненько, мусолил с мухами наперегонки жёванку. Назад шли вместе - Ванька у отца на загривке, а дома их встретил довольный злыдень.

- Соли достал, - сообщил он. - Во, какой кусище. Только мокрый он и рыбой провонявши.

Кусок и впрямь был немаленький, с полкулака, и весь заляпан капустным крошевом.

- Попадья щи варила, - доложил злыдень, - стала солить, и нет, чтобы соли в ложку набрать, сколько потребно, да в варево кинуть: она всю солоницу над горшком наклонила и стала соль сгребать. Тут ее словно черт под локоть толкнул, дрогнула рука, так целый ком соли в горшок и ухнул. Теперь узнает, потепа неумная, что такое - пересол на спине. Кусок, пока он во щах не разошелся, попадья вытащила да в сердцах в помойное ведро кинула. Но я его туда не допустил, на лету перехватил. Так что соль щами обмочена, а помоями - нет.

- Что же за черт такой матушку попадью под локоть пихнул? - спросил Палей.

- Право, не знаю, - постно ответил злыдень.

- Не был ли ты у нее за спиной?

- Ну, не без того… Что же мне, век ждать, пока она сама соль во щи опрокинет?

Палей наклонился, нюхнул соляной ком.

- А щи у батюшки рыбные, никак с окушками…

- Круче бери: с лещом.

- И крошево по сю пору не приедено.

- И крошево тоже…

- Значит, буду Ванятку солью прикармливать со щаным духом.

- Ты киселька ему поставь. А то овес не отжатый колко есть. Палей усмехнулся невесело.

- Овес завтра в землю пойдет. Он у нас семенной. И без того я его добрую меру на жёванку стравил. Не знаю, как и обойдемся с посевом.

- А есть что будете, пока новый хлеб не созреет?

- Бес его знает. Пропадать будем.

- Бес этого не знает, - строго сказал злыдень. - Бесу на землю хода нет, тут наши места - злыдней и другой мелкой нечисти. Бесы, ежели они вообще где-то есть, в аду истопниками работают. Так что они ничего в здешних делах понимать не могут.

- А вы понимаете?

- Мы оченно хорошо понимаем. Не только злыдни, но и домовые, овинники, гуменники, банники опять же… полевики тоже, только они тупые, спасу нет. Есть еще лешие, кикиморы, шишиги, водяные да омутинники, а из пропащих людей - русалки и игоши. Но это народ темный, по глухим углам ютится, и настоящей образованности в них нет. Настоящая образованность только в злыднях и упырях.