Билл, герой Галактики, на планете десяти тысяч баров   ::   Гаррисон Гарри

Передайте охране, чтобы впредь были повнимательнее, понятно? Не могу же я всё время работать за них!

— Слушаюсь, сэр! Рядовой, не будете ли вы так любезны помочь мне вытащить эту тварь из кабинета, чтоб она не раздражала нашего замдиректора?

Секретарь взялся за одну ногу и кивком показал на другую. Билл пожал плечами и, собравшись с силами, ухватился за ногу. Они выбрались из кабинета и захлопнули дверь. Одна из лап чинджера застряла в проволочной скульптуре модернистского вида, украшавшей приёмную. Билл дёрнул посильнее — и нога, наполовину оторванная пулей, оторвалась окончательно; из неё потянулись волокна мышц, жилы, провода.

Провода?

Билл ожидал чего-нибудь в этом роде. Ящер с самого начала показался ему подозрительным.

— Это самая лучшая идея нашего зама, психиатр тоже так считает. Ему каждый день приходится защищать благополучие Империи за письменным столом. При этом он не может убить ни одного врага физически. Потому время от времени мы напускаем на него киборга — чинджера или колпартийца, — что помогает ему встряхнуться. Старику это так нравится! Теперь он будет сиять целую неделю — возможно, даже никого не выпорет!

Билл бросил ногу и вытер руки о штаны.

— Дай сюда мою папку и скажи, где ближайший Мак-Ротгат бар — пора мне позавтракать чем-нибудь жиденьким.

— Конечно, сержант. — Секретарь передал Биллу папку и протянул часы с каким-то хитрым приспособлением. — Квантовый субпространственный передатчик для сверхсекретной связи, на случай, если у вас возникнут сложности или какие-нибудь вопросы. Да, кстати. Не рассказывайте никому про ногу, ладно?

Билл хотел было употребить свою ногу по прямому назначению, но решил временно воздержаться от энергичных мер, раз уж он в каком-то смысле будет теперь зависеть от этого придурка.

Он отправился пропустить стаканчик-другой, сильно надеясь, что по дороге не столкнётся ни с чинджером, ни с колпартийцем.



Глава 2

Билл чувствовал себя полностью и безоговорочно счастливым.

Точнее, не совсем безоговорочно. И не полностью. Остатки человеческих чувств уже задрожали в его душе; они подняли свои головки из бездонной пропасти забытья, словно хрупкие апрельские ростки, навстречу обещаниям весны, готовые расцвести цветками надежды.

Планета Баров!

Все эти годы — теперь они казались веками, — что он провёл в армии; годы военных лагерей, суровых битв на жутких планетах; годы, проведённые в провонявших солдатским потом кораблях — до сих пор тошнит, как вспомнишь, — на жёсткой солдатской койке, без гроша в кармане.., все эти годы самая мысль об отпуске была под запретом — солдаты увольнялись только в Вечность. Солдат должен был служить своему Императору двадцать четыре с половиной часа в сутки и триста шестьдесят шесть дней в году — и это при том, что куцый галактический календарь был вдвое короче древнего юлианского. Тяжкую солдатскую жизнь скрашивали скудные удовольствия: утренние девочки по цене кредитка — минутка (вечером девочки стоили намного дороже); суррогатные сигареты (их курили только для того, чтоб хоть немного сократить постылую жизнь); комиксы (ура-патриотическая чушь, где все негодяи — либо чинджеры, либо колпартийцы); ну и, конечно, выпивка. Но даже эти нехитрые радости простого солдата были достаточно пресными. Потаскушки были далеко не первой молодости и из последних сил заколачивали деньгу на инвалидную коляску. Сигареты делались из табачного мусора и крошки — сортовой табак приберегали для начальства. Литературные достоинства комиксов в лучшем случае не мешали использовать последние в качестве туалетной бумаги.

А спиртное...

Назвать сие пойло ракетным топливом — значило бы обидеть все ракетные двигатели в обитаемой Вселенной. Это был отвратительный на вкус дешёвый синтетический этиловый спирт.