Биориск   ::   Фиалковский Конрад

Так говорил Эгберг - как-то он предупреждал нас об этом. А если выйти за радиус действия поля, начнется медленная агония. Напряжение падает постепенно, с каждым метром.

- И Бертольд предпочел бункер?

- Видимо, он поскользнулся на пандусе. Там есть такая наклонная поверхность, - добавила она. - Эгберг утверждал, что он не успел выйти оттуда, потому что упал в обмороке.

- А вы?

- Что я?

- Что вы думаете об этом? - Он заметил, что она машинально посмотрела на экран.

- Я? Да, наверное, с ним случился обморок. Это был пожилой человек. Да, пожалуй, так и вышло, добавила Маг тише. - Не хотите пить? - спросила она.

- Нет, благодарю вас. - Мольнар прикрыл глаза.

Он думал о пожилом человеке, который умер в бункере из-за того, что его искусственное сердце перестало получать питание от энергетического поля, создаваемого в институте. Искусственное сердце остановилось точно так же, как настоящее. Мольнар вспомнил, как упал тогда, перед воротами, и даже не почувствовал падения, вспомнил и верхушки сосен, теряющие очертания и расплывающиеся на фоне неба. Потом он уснул.

Через несколько дней профессор уже мог пройтись по комнате от кровати до кресла. Дважды в день приходил Эгберг вместе с Дорном, своим молчаливым ассистентом, которого Мольнар видел после того ужина на экране. Он вел себя как врач, обыкновенный врач, и они говорили о температуре тела у Мольнара, его давлении и дыхании. Изредка профессор задумывался над тем, когда наконец Эгберг скажет ему, что он стал новым приобретением его фермы, но тот осматривал швы и уходил. Мольнар продолжал ждать. Он был еще слаб, очень слаб.

Иногда приходил один Дорн, но Маг не показалась ни разу. Мольнар не спрашивал о ней. Он перебрал в уме все возможности и решил не проявлять любопытства. Если ее отсутствие было. результатом решения Эгберга, который слышал их разговор и посчитал, что она сказала слишком много, его расспросы не имели смысла. Если же ее отсутствие было случайностью, в будущем она могла оказаться для Мольнара источником информации, какую он никогда не получит от Эгберга или Дорна, потому что Дорн почти всегда отмалчивался. Только однажды, когда ассистент наносил красным карандашом новые данные в карту болезни Мольнара, он неожиданно обратился к профессору:

- Когда-то я учился по вашему учебнику.

-В самом деле?

- По новому изданию. Оно появилось, когда и еще был студентом.

Мольнар помнил этот учебник. Издатель разыскивал его несколько месяцев. Профессор помнил и представителя издательской фирмы - тот был в темном костюме, с черной папкой, из которой вынул подготовленный договор. Мольнар усадил его за маленький стол, прикрытый прожженной в нескольких местах скатертью из какого-то синтетического материала. Пот струйками стекал по лицу гостя, он то и дело вытирал лицо большим белым платком и так до конца и не поверил, что разговаривал с тем человеком, которого разыскивал, профессором неврологии, чей учебник хочет издать его фирма. Позднее Мольнар получил чек, который в его положении был целым состоянием, и купил лодку с мотором. Потом профессор ловил на ней рыбу, и мужчины, с которыми он работал, завидовали ему.

- Я помню эту книгу, - кивнул Мольнар. - Когда ее печатали, я полагал, что они могли найти что-нибудь получше и, наверное, посвежее.

- Это был хороший учебник, - сказал Дорн. - Сейчас уже дело обстоит иначе, но тогда он оказался действительно неплох. Вы тоже так считаете?

- Не знаю, мне трудно оценить это. Теперь я бы уже не смог написать даже такой учебник. А тем более сделать что-нибудь серьезное.

- Я думаю, что такое не забывается, так же как плавание и езда на велосипеде. Конечно, не забывается теми, кому довелось это испытать, потому что это единственное, чем им хотелось бы заниматься в жизни.