Битва близнецов   ::   Уэйс Маргарет

В панике Рейстлин устремил свой взгляд на Врата. Сработало ли его последнее заклинание? Нет! Свет вокруг Крисании стал меркнуть. Врата закрывались!

Рейстлин выкрикнул последнее заклинание еще раз, но его голос странно дребезжал и ломался, отражаясь обратно на него же, хлеща мага, словно кнутом, и жаля, словно рассерженный шершень. Что же случилось? Он буквально чувствовал, как магические силы уходят из-под его контроля. Скоро он ослабеет совсем, и Врата закроются навсегда.

— Вернись домой...

Это был ее голос. Это его Королева, Владычица Тьмы, смеялась и дразнила его. Это голос его брата, умоляющий, полный сожаления. И еще один, пронзительный голос кендера. Он не слушал его, он наполовину забыл сказанные Тассельхофом слова...

Но теперь они молнией пронеслись в его голове.

— Гнимш починил устройство. Гнимш, гном-механик...

Рейстлин почувствовал в животе леденящий холод — словно сталь клинка снова пронзила его насквозь. На этот раз, однако, оружие смертных было ни при чем.

Просто он вспомнил слова из летописи Астинуса, переданные ему Даламаром. Это они вонзились в его душу, заставив ее скорчиться от ужаса.

— В это самое время некий гном-механик, находившийся в плену у гномов Торбардина, включил свое устройство для путешествий во времени, которое он соорудил, стремясь вырваться из темницы... Вопреки всей известной истории Кринна, это устройство сработало, и сработало так, как ожидалось... Вероятно, созданное пленным гномом-механиком устройство каким-то образом вступило во взаимодействие с могущественным, но тонким и сложным заклинанием Фистандантилуса — величайшего из магов. Результат нам всем хорошо известен.

Произошел колоссальной силы взрыв, полностью уничтоживший равнины Дергота...

Рейстлин в гневе сжал кулаки. Так, значит, убивать этого Гнимша вовсе не имело смысла! Проклятый гном-механик успел намудрить со своим устройством еще до своей смерти. История повторяется! Следы на песке остались в неприкосновенности...

Рейстлин заглянул во Врата и увидел, как из них выступил палач. Маг видел, как его же собственная рука приподымает черный капюшон, видел блеск опускающегося топора. Своими руками он опустил топор на собственную шею!

Магическое поле Врат бешено пульсировало. Окружившие Врата драконьи головы извергли победоносный рев. Приступ страха и боли исказил лицо Крисании, и маг, заглянув ей в глаза, увидел в них точно такое же выражение, какое он видел в глазах матери, незряче уставившейся в какие-то одной ей видимые дали.

— Вернись домой...

В самих Вратах закружилась неистовая радуга огней. Вырвавшись из-под контроля, они окружили обмякшее тело жрицы, совсем как вызванный Рейстлином огонь в чумном поселке. Крисания вскрикнула от боли — это ее кожа и тело ощутили обжигающий жар прекрасного и гибельного пламени никем больше не управляемой магии.

Наполовину ослепленный этим непереносимым сиянием и собственными слезами, катившимися из обожженных глаз, Рейстлин все смотрел и смотрел на кружащийся огненный вихрь. Он увидел — Врата закрываются.

В бешенстве маг швырнул на пол свой магический посох и издал пронзительный вопль, в котором отразились его неистовая ярость и горькое разочарование.

В ответ ему из Врат донесся переливчатый, насмешливый хохот.

— Вернись домой...

Рейстлином овладело спокойствие — холодное спокойствие отчаяния. Он проиграл, но она не должна увидеть его побежденным. Если ему суждено умереть, он умрет, но подчинит себе свою магическую силу.

Рейстлин поднял голову. Потом встал на ноги.