Битые козыри   ::   Ланской Марк

А ее короткие, большей частью уместные реплики доказывали, что она не только слушает, но и кое-что понимает.

— Мне понравилось ваше изречение, — сказала она, — «Человек не венец творения, а примитивная, хрупкая и далеко еще не завершенная конструкция». Эта мысль не так глупа, как может показаться.

— Последней фразой охарактеризовал вас один наш общий друг, — улыбнулся Лайт.

— Дэви Торн, — догадалась Рэтш, — импозантно оформленная дрянь. Вернемся к вашей мысли. Если я вас правильно поняла, вы намерены вместо нынешних людишек создать нечто новое, более совершенное.

— Вы меня плохо поняли, Рэти. Никого «вместо людей» я создавать не собираюсь.

— Очень жаль. Из-за чего тогда весь шум?

— Вас это действительно интересует?

— Еще один такой вопрос — и я рассержусь. Если вы думаете, что я пришла, чтобы для разнообразия переспать с мыслителем, то это хотя и делает честь вашей проницательности, но еще не исчерпывает моих интересов.

— Я боюсь, что вы слушаете меня только из вежливости.

— Этой добродетелью я не страдаю. Или говорите серьезно, или я вас пошлю к черту.

— Пеняйте на себя… Хотите знать, с чего все началось? Ну, не самое начало, а почти…

— Разумеется.

— После разных злоключений у меня вдруг появилось свойство, которому и названия не найти… Иногда… Обычно это случалось по ночам в абсолютной тишине. Меня со всех сторон обступали звуки. Близкие и далекие, даже самые далекие, которых я никогда не слышал и слышать не мог. До меня доносились… Я слышал плач маленьких детей, больных детей, терзаемых наследственными недугами, бактериями, вирусами, токсинами, всем, что сотворила эта милая природа. И еще — как скулят, томимые голодом и жаждой, детеныши животных. Я слышал хруст костей, перемалываемых зубами более ловких хищников. Мне мешали спать стоны и хрипы женщин, мужчин, страдающих от боли и грязи умирания…

Лайт остановился, словно прислушиваясь к тем же неотступным звукам. Заметив на лице Рэти выражение испуга, он улыбнулся:

— Не бойтесь. Я рассказываю о том, что было. Эти галлюцинации давно исчезли.

— Врете! — откликнулась Рэти. — Вы и сейчас слышите эту симфонию смерти… И заставили услышать меня.

— Может быть, сменить пластинку?

— Не нужно. В вашем исполнении мне эта музыка нравится.

— Нормальные люди не должны слышать того, что слышал я. Иначе они перестанут быть нормальными. У них даже выработался особый механизм защиты — этакие заглушки… Это отражено в моем законе эмоционального воздействия.

— Я о нем не слыхала.

— Он еще не вошел в учебники, — серьезно отметил Лайт. — Состоит из двух положений. Первое: «Любое событие воспринимается человеком через призму его личных интересов».

— Я бестолкова и нуждаюсь в иллюстрациях.

— Ну, примеров сколько угодно! Каждый день происходят катастрофы, люди убивают друг друга. Но все это производит на вас меньше впечатления, чем какое-нибудь пустяковое происшествие, причинившее вам личную обиду. Равнодушие к судьбам посторонних — обычное явление, неужели его нужно иллюстрировать?

— Не нужно. Второе положение?

— «Сила эмоционального воздействия обратно пропорциональна времени и пространству, отделяющим человека от этого события». Например. Если сегодня погибнет ваша любимая собачка, это расстроит вас больше, чем известие с другого континента, что в этот же день погибло сто тысяч человек, или воспоминание об утрате близкого родственника, происшедшей десять лет назад. Когда пространство или время достаточно отдалены, любые, самые ужасные события оставляют людей равнодушными. Так мы воспринимаем, а точнее — забываем уроки истории. Мне этот закон помогает многое понять в поведении людей. Вы не со гласны со мной?

— Очень миленький закон.