Благие намерения   ::   Лукин Евгений

Однако Туркла в последнее время менялась на глазах, делаясь все более похожей на богатый торговый город, а вот Пьяная тень, можно сказать, осталась прежней: никаких тебе ажурных дворцов и мощенных привозным гранитом мостовых, на выложенных мягкой пылью улочках редко-редко сверкнет стеклярус дорогого, полыхающего алым шелком халата, зато потрепанных и выжженных добела солнцем балахонов - хоть отбавляй.

Пожалуй, Ничья тень была бы точной копией всех прочих оазисов Пальмовой Дороги, если бы не вечная теснота в порту и не обилие пьяных. Впрочем, опустей внезапно тень Ар-Кахирабы, все равно от внимательного взгляда не ускользнули бы некоторые ее особенности, например, несуразно большие строения, затаившиеся за глухими глинобитными стенами. Оно и понятно: каждая семья содержала притончик - нечто среднее между кофейней, ночлежкой и Веселым домом. Круглолицые девушки из Харвы и с Пальмовой дороги при случае сходили за служанок и дальних родственниц. А случаев таких в прошлом было достаточно: еще Орейя Третий не однажды грозил выжечь дотла тень Ар-Кахирабы, эту язву на теле славной державы. Трудно понять, что именно каждый раз его останавливало. Не иначе доброе вино, которым уже тогда славился этот оазис. А выяснить, кто из жителей тени промышляет корчемством и привечает разбойников, было весьма затруднительно, ибо промышляли и привечали все.

Название Ничья тень возникло во время войны, когда оазис, оказавшись пограничным, стал единственным источником вина для обеих воюющих сторон, что немедленно сказалось на качествах благородного напитка. Вина потребовалось много, и источник быстро уподобился реке. Вкус и аромат, естественно, пострадали, но на войне разборчивым быть не приходится. Обе армии вбирали вино, как сухое русло вбирает воду.

На картах Кимира и Харвы странный этот оазис предпочитали стыдливо не обозначать, и ни разу даже не возникло спора о том, кому же, собственно, принадлежит тень Ар-Кахирабы. Не употреблялось это название и в донесениях на высочайшее имя, дабы не привлекать внимания государей к единственному месту в пустыне, где мог утолить жажду любой скиталец. Тени как бы не существовало…

Что, впрочем, не мешало ни Кимиру, ни Харве держать там своих соглядатаев и осведомителей. Шпионов в Пьяной тени было не меньше, чем в Туркле или, скажем, в обеих столицах. Именно оттуда приходили самые ценные сведения как о внешних, так и о внутренних врагах: вино развязывало язык, а ощущение безопасности притупляло бдительность. Пожалуй, выведывание секретов приносило жителям Ар-Кахирабы ничуть не меньше прибыли, чем торговля вином…

Покинув борт «Саламандры», караванный Хаилза в сопровождении двух офицеров и охраны направился развлечься в погребок почтенного Ойдо, человека весьма честолюбивого, известного строгостью нравов и кого попало не принимавшего. Собственно, причиной такого выбора было еще и то, что чуткие глаза и уши почтенного Ойдо вот уже год три принадлежали досточтимому Альразу, и только ему, хотя, когда речь заходит о жителях Пьяной тени, трудно утверждать что-либо наверняка. Все они клянутся четырьмя верблюдами в верности и преданности, а сами, глядишь, продают твои же секреты гостям из Кимира…

Рыжие с проседью брови Ойдо недоверчиво вздернулись, когда он узрел перед собою караванного со свитой. Впрочем, в следующий миг розовое в коричневатых пятнах чело растрескалось радостными морщинками, и хозяин торопливо запричитал о высокой чести, оказанной досточтимым Хаилзой его дому. Багровое лицо гостя при этом, однако, не дрогнуло, осталось недвижно-мрачным. Судя по встрече, почтенный Ойдо был уже наслышан о приключениях караванного.

- Что? - отрывисто спросил Хаилза, когда они остались одни.

По мощеному внутреннему дворику гуляли жемчужно-серые горлинки, ковер был расстелен возле голого, сбросившего кору платана.