Бледный всадник, черный валет (фрагмент)   ::   Дашков Андрей

Он неторопливо направился в глубь помещения, к свободному угловому столику, имевшему стратегически выгодное расположение. Остаться незамеченным не удалось. Местные пялились на него, как на балаганного урода. Он повсюду привлекал к себе внимание. Слабые чуяли в нем неотразимую угрозу, волчью породу; сильные рассматривали как вызов само его существование. Да, для бродяг вроде него времена становились все хуже... Он сел в полутьме и не зажег лежавший на столе огарок. Из этого угла просматривались вход и стойка -- большего Валету и не требовалось.

Официантка направилась к нему, виляя пышными бедрами. Вслед ей посыпались гнусные советы. Однако смутить девицу было трудно, если вообще возможно.

Когда она остановилась, подалась вперед и оперлась руками на стол, он разглядел ее грудь, почти не скрытую платьем с низким вырезом. У него внезапно пересохло в горле. От "Горячих губок" осталось одно лишь бледное воспоминание. Но он был мужчина, а не сопляк, и потому его желания ничего не значили. Женщина -- это почти всегда предпоследнее, что видят сопляки, прежде чем сдохнуть.

-- Принеси пива, -- негромко сказал Валет и стал скручивать папиросу. У него оказался хриплый, низкий голос -- почти зловещий шепот. Этот шепот был словно прикосновение шершавых ладоней. Возбуждающий, вызывающий легкий озноб... и безрассудное желание рискнуть.

Она задержалась у столика. Ее долгий взгляд мог бы растопить айсберг. Но не Валета. На дне его зрачков застыла вечная мерзлота под слоем голубовато-серой воды.

Вообще-то, ей полагалось убедиться в том, что у него найдется чем заплатить. Если хозяин узнает, что она не сделала этого, он в кровь разобьет ей губы. Однако она чувствовала, что подобным вопросом заслужит лишь леденящее презрение незнакомца.

-- Можно, я возьму это? -- мягко попросила она и осторожно вынула папиросу из его пальцев.

Он равнодушно смотрел, как она добавила "травы" и провела кончиком языка по аккуратному косяку. Скручивание папирос было весьма интимным делом. Ему понравилось, как сделала это она...

* * *

Потом женщина принесла две кружки пива. Ее тянуло к его столику, будто магнитом. Причина была не в деньгах, хотя у него наверняка водились деньги. Этот человек был из тех, которые приходят и уходят. А когда уходят, то идут дальше других. И щедро вознаграждают за любовь -- деньгами или прощальным ударом под сердце. Наверное, это не больнее, чем страстный укус -- если нож хорошо заточен и рука тверда...

-- Откуда ты? -- спросила она, следя лишь за тем, чтобы в "Млыне" все были с выпивкой и не осталось недовольных. Хозяин не имел ничего против ее второй профессии. Более того, ему перепадала доля от ее доходов.

-- Оттуда, -- Валет ткнул большим пальцем себе за спину. Она поняла, что расспрашивать о прошлом и будущем бесполезно.

-- Хочешь еще чего-нибудь? -- она задала двусмысленный вопрос, поглаживая ладонями кружку с пивом -- ласкающими движениями сверху вниз.

Он не ответил. Только скользнул по ней пренебрежительным взглядом, и официантке стало ясно: все, что этот парень захочет, он возьмет сам -немного позже. А насчет себя она уже решила, что не будет возражать.

Валет потянул очередной косяк. Он чуял легкую добычу, жертвенный душок. Рыбка попалась на удочку -- и никуда не денется. Он использует эту шлюху на всю катушку, сожрет ее с потрохами. То, что останется, -- никчемный мусор. Причина была в ней самой. Она -- человек обочины. Ее судьба хромонога от рождения; ее путь -- замкнутый круг.

Но пока официантка вела себя вполне уверенно. Она полагала, будто крепко подцепила его. Он не разубеждал ее. Сучки вроде этой бывали безнадежно слепыми и прозревали слишком поздно!

Бродяга только что заключил выгодную сделку. На ее "товар" еще никто не жаловался.