Боевая Форма (Вэнги - 2)   ::   Раули Кристофер

Когда же ты наконец поймешь, что все это является следствием нашей нелегкой жизни? Мы с мамой к ней не приспособлены. Ведь мама - художница, и поэтому любая мелочь действует ей на нервы. Ты же знаешь, как обстоят наши дела. Вот уже три года мы пытаемся вернуть себе былое богатство. Нам необходимо возвратиться назад в систему Ноканикус, откуда мы родом - твоя мама и я.

- А меня вполне устраивает Саскэтч. - Панди расправила ладонями складки на узких шароварах.

- Твоя мама терпеть не может, когда ты говоришь, как эти белолицые фигляры. Ты же не такая, как они. Ты чистокровная индуска! Ты принадлежишь к особой касте. Это же священная честь! Это, в конце концов, твой долг!

Лицо Прамода походило на сердитую коричневую луну. Он выпрямился и теперь возвышался над Панди всеми своими шестью футами.

Дочь отказывалась внимать его доводам.

- Ты ведь из рода Марвар-Бешванов! - не выдержал Прамод, срываясь на крик. - У тебя есть обязательства перед Готрой.

- Мне это совершенно безразлично, я никому ничем не обязана. Мне нравится жить на Саскэтче, и я не хочу возвращаться с вами в систему Ноканикус.

Несколько секунд девушке казалось, что ее милейший отец-эгоист вот-вот ударит ее. Он занес было руку, сжал пальцы в кулак и снова разжал их. А затем, издав громкий стон, опустил руку. Панди даже не шелохнулась.

- Прекрасно, - произнес Прамод таким голосом, будто принял для себя какое-то жизненно важное решение. - Я обо всем позабочусь. Если ты желаешь остаться в этой варварской системе, пожалуйста! Мы выделим тебе твою долю, и когда наше путешествие закончится, тебе будет на что жить первое время.

- Спасибо, папочка, огромное тебе спасибо. Ты просто не представляешь, какую огромную радость мне это доставит.

Прамод холодно взглянул на дочь:

- Надеюсь, ты понимаешь, это означает, что мы друг друга больше не увидим - всю нашу жизнь до следующего перерождения. Если мы улетим на Ноканикус, оттуда мы больше не вернемся. Ты будешь здесь одна, Панди, ты девушка-индуистка на планете нечистых белолицых и желтых.

- Мне все равно, - стояла на своем Панди.

Прамод в отчаянии воздел вверх свои длинные, костлявые руки.

- Моя дочь, продолжательница рода Марваров, отрекается от своей касты и будет осквернена, лишившись дарованной ей чистоты! - Прамод сжал виски ладонями, словно пытаясь унять боль. - Мне просто страшно подумать о том, до чего мы дожили. Мне даже начинает казаться, что твоя мама права: лучше бы ты вообще не появлялась на свет!

Панди промолчала. Ей никогда не хотелось быть такой, как ее родители. Ее не интересовал Священный канон индуизма - все эти церемонии, ношение кастовой отметки, философия чистоты и джати, смешанный со стремлением к нирване для единения с Брахмой. Нет, это никогда не трогало сердца девушки, которое с самой первой минуты открылось навстречу новой жизни в Беливо-Сити, столице саскэтчской колонии. Веселая, естественная жизнь, бьющая ключом вне стен ее дома, превращала для Панди все эти тысячелетние семейные устои в сущую бессмыслицу.

После разговора с дочерью Прамод был готов расплакаться от тщетности своих попыток наставить ее на путь истинный. Что за неисправимый ребенок!

- Панди, если бы ты знала, как разрывается мое сердце, когда я пытаюсь воспитывать тебя!

Панди улыбнулась и прижала ладони к коленям:

- Я совершенно уверена, что была для вас нежеланным ребенком, папочка!

- Не смей так говорить!

- Почему же? Ведь это так. Вы никогда не хотели иметь дочь. Мама родила меня только потому, что хотела досадить тебе. Она обвиняла тебя в том, что ты пустил на ветер все состояние, и вам пришлось перебраться на Саскэтч.