Боевая форма   ::   Раули Кристофер

– Один из знаменитейших университетов в человеческом секторе Галактики, университет, о котором говорят с не меньшим почтением, чем об учебных заведениях самой Земли! – Тилли положила на кусочек лепешки немного маринованных овощей. – Университет, имеющий один из лучших факультетов психоголографии!

– Ах, мама, как ты гордишься своим образованием! Я не сомневаюсь, ты провела лучшие свои годы в университете Ноканикуса! Но пойми же, я-то совсем другая, не такая, как ты. Мне хочется учиться на Саскэтче и остаться здесь после окончания учебы. Мне совершенно безразличны роскошные мегахабитаты вроде Гипериона. К искусству меня тоже не слишком тянет.

Тилли сделала вид, что слова дочери относятся вовсе не к ней.

Рассердившись, Панди решилась подпустить шпильку, на такое она никогда еще не осмеливалась за все годы их семейной войны.

– И вообще, мама, мне кажется, что твое представление о суперголографии слишком преувеличено. Ну кому, скажи, есть дело до абстракций забытых уголков Десятого Пространства? До эмоционального содержания переливающихся пузырей? Все это чушь, мама, полнейшая бессмыслица.

Тилли окаменела. Ее глаза превратились в незрячие стеклянные шарики. Какое унижение – услышать подобное из уст собственной дочери. Она схватила пластмассовый чайник и швырнула его в Панди.

– Бесстыжая тварь! Прочь с моих глаз! Убирайся! Вон отсюда!

Панди увернулась, а затем взглянула на отца. Прамод лишь укоризненно покачал головой, потеряв от возмущения дар речи. Привстав, Тилли стукнула дочь по макушке. От новых ударов Панди увернулась, задев при этом поднос с приправами. Он упал со стола, и его содержимое рассыпалось по всему полу.

Ярко-желтая маринованная цветная капуста усеяла любимый ковер Тилли, безукоризненно голубой, привезенный еще с Ноканикуса. Это был настоящий шелковый «янч», сотканный в хабитате Райское Облако. Тилли зашлась в крике.

Как раз в этот момент включился экран видеофона, и совершенно неожиданно на нем возникла мясистая розовощекая физиономия Роджера Ксермина. Он был чем-то ужасно взволнован.

– Прамод! – проревел Роджер. – Прамод! Теперь мы богаты, нам даже не снилось, какие богатства плывут нам в руки!

Тилли запихнула себе в рот салфетку, чтобы заглушить рвущийся из горла крик, и он перешел в невнятное мычание. Бешван тщетно пытался найти подходящие слова для ответа.

В голубых глазах Ксермина плясали безумные огоньки.

– Прамод! Скорее спускайся сюда! Ты только взгляни, что я нашел. Ты не поверишь своим глазам, старый пердун!

Вот тут Прамод взорвался:

– Ксермин, не смей употреблять такие ужасные слова в присутствии моей жены и дочери!

Ксермин, мигая, уставился на Прамода и испуганно замолчал, что случалось с ним крайне редко.

– Как ты можешь беспокоить меня в столь поздний час? Тебе же прекрасно известно, какое значение я придаю стабильности в моей семейной жизни.

Ксермин сглотнул и осклабился. Уж кому-кому, а ему действительно было прекрасно известно, какое взаимопонимание царило в семействе Бешванов.

– Прамод, подожди, посмотрю я на тебя, когда ты увидишь мою находку. Ты только взгляни, что я тебе покажу!

Прамод, казалось, не слышал его.

– Попозже, все это может подождать. Бешван отключил видеофон, и экран погас. Панди выскочила из-за стола:

– Но, папочка, а что, если это и в самом деле важная находка?

Прамод обернулся к дочери:

– Вряд ли что-то может быть важнее, чем твои ужасные манеры и возмутительная грубость.

– Ой, папочка, какой ты все-таки невозможный! Включи снова экран! Я хочу взглянуть, что там нашел Ксермин!

– Замолчи. Разве ты не видишь, что твоя мать в слезах. Посмотри, посмотри, что ты наделала!

Вид отвратительных желтых пятен от маринованной цветной капусты на ковре вызвал у Тилли истерику.