Бог - император Дюны   ::   Герберт Фрэнк

Теперь, позвольте обратить ваше внимание на переведенные отрывки, которые были розданы вам на входе. Позвольте мне воспользоваться возможностью, чтобы извиниться за их вес. Я слышала, некоторые из вас даже шутили по этому поводу. Мы использовали обычную бумагу с практической целью — из экономии. Подлинные книги отпечатаны столь мелкими буквами, что нужно очень сильно их увеличивать, перед тем, как они становятся доступными для чтения. На самом деле, для полной перепечатки содержания лишь одного из оригиналов на редуланском хрустале потребуется более сорока обычных книг того типа, что вы держите сейчас в руках.

А, если с проектором — да, да. Мы как раз сейчас проецируем часть подлинной страницы на экран у вас слева, это фрагмент первой страницы первого тома. Наш перевод на экранах справа. Я обращаю ваше внимание на внутренние доказательства, на поэтическое тщеславие слов, точно так же, как и на их значения, которые ясны из перевода. Это стиль весьма узнаваемой и определенной личности. По нашему мнению, это могло быть написано лишь тем, кто непосредственно жил жизнями-памятями, кто жил жизнями своих предков и способен был поделиться личным опытом с не обладающими этим даром.

Посмотрим теперь на смысловое содержание документов. Все ссылки на историю в этих дневниках полностью соответствуют тому, что известно нам о той личности, которая, как мы считаем, и оставила нам все эти записи.

У нас есть для вас и еще один сюрприз. Я имела вольность пригласить нашего известного поэта Ребета Врееба выйти вместе с нами на эту трибуну и прочесть короткий отрывок из первой страницы в нашем переводе. По нашему мнению, даже в переводе слова звучат совсем по-другому, когда их читают вслух. Мы хотим, чтобы вы соприкоснулись с этим действительно необыкновенным качеством, которое мы открыли в этих книгах.

Леди и джентльмены, давайте поприветствуем Ребета Врееба.

Из прочитанного Ребетом Вреебом:

Я заверяю вас, что я книга судьбы.

Вопросы мои враги.

Потому что мои вопросы взрывоопасны!

Ответы скачут испуганным стадом,

Затмевая небо моих неизбежных воспоминаний.

И ничто, не является окончательным ответом,

Ни один ответ не является достаточным.

Какие призмы вспыхивают,

Когда спускаюсь я на грозные поля моего прошлого.

Я — осколок разбитого кремня,

Заключенный в ящик.

Ящик вращается и встряхивается.

И меня подбрасывает в буре загадок.

Когда ящик откроют, я вернусь в это настоящее,

Странником в страну дикарей.

Медленно (медленно, я говорю)

Я заучиваю заново мое имя.

Но это не то, что знать самому!

Человек под моим именем, этот Лито,

Второй в роду это имя носящий,

Находит в своем уме другие голоса и имена,

И другие местности.

О, я обещаю вам (как и мне обещали),

Что я отзовусь на единственное имя.

Если вы произнесете «Лито», я откликнусь.

Я терплю это, терплю и еще одно играет тут свою роль:

Я держу в руках все нити!

Все они мои.

Позвольте мне вообразить любую тему — скажем…

Человек, погибший от меча -

И все такие люди в моей крови,

Каждый образ целехонек, каждый стон,

Каждая гримаса.

Радости материнства, думаю я.

И все постели рожениц становятся моими.

Передо мною проходят многочисленные детские улыбки и

Сладостные агуканья новых поколений.

Первые неуклюжие шажки маленьких детей

И первые победы юности принадлежат мне,

Я им всем сопричастен.

Они ковыляют один за другим,

Пока я не вижу ничего,

Кроме одинаковости и повторения.

?Храни это все в неприкосновенности", -

Предостерегаю я себя.

Кто сможет отрицать ценность

Таких жизненных переживаний,

Ценность обучения тому,

Что я наблюдаю с каждым приходящим мгновеньем?

Ах, но все это прошлое.