Богатым быть не вредно   ::   Гунько Василий

Вы мне дали то, чего не купишь ни за какие деньги. К тому же деньги портят человека и мешают ему независимо думать.

- Полностью с тобой согласен. И помни, Вася, если используешь свой талант с пользой для себя и других, то и я стану счастливым. Если нет всю мою жизнь сделаешь бессмысленной...

Кукушкин смотрел в добрые глаза своего учителя и боялся даже подумать о чем-либо таком, что могло его огорчить.

А учитель с тревогой думал о том, как теперь к Васе повернется мир.

2

На следующий день Кукушкин проснулся от телефонного звонка. Помня о напутствии учителя и своем твердом решении жить по-новому, он решил сначала избавиться от плохих друзей. Телефон не переставал трезвонить, и ему пришлось поднять трубку.

- Васек, привет, это твой друг Федя! Одолжи пятерочку, - жалостливо просил его человек, с которым было гораздо больше пропито, нежели заработано. Федя работал грузчиком в гастрономе и был лет на двадцать старше Кукушкина. Вася до сих пор не мог понять, что же их объединяло. Наверное, наличие долгов.

- Я бы тебе сказал, Федя, но я решил больше не употреблять слов, которых не печатают в газетах, - ответил он с достоинством человека, которому хамить не позволяет талант.

- Тогда хоть тридцать восемь копеек? - это была стоимость маленькой бутылочки лосьона.

Кукушкин вежливо его куда-то послал и умолк. Сначала в трубке было тихо, затем затрещало, и Вася услышал, словно из испорченного радиоприемника: "Вот хмырь... пропил все до копейки... ох бедная моя головушка... а еще интеллигента корчит, чмо гороховое... Ну что же... как говорил Ильич, мы пойдем другим путем..."

"Ну, за хмыря и чмо ты еще у меня получишь", - беззлобно улыбнулся Вася и бросил трубку.

Не успел он умыться и привести себя в порядок, как ему позвонила Люба, продавщица из гастронома и главная кормилица его надежд и веры в человека. Учитывая тот незначительный фактор, что Вася уже был должен ей несколько зарплат и два года откупался обещаниями жениться, ответил любезно:

- Любуся, рад тебя слышать. Где ты пропадала?

- Ничего себе, сам меня избегаешь и меня же еще упрекаешь? удивительно, но слова и мысли ее полностью совпадали. - Я тебе только тогда и нужна, когда у тебя пусто в кармане да голова трещит на похмелье.

- Любочка, завязал! Клянусь твоим единственным ребенком, что завязал...

- Да ты же весь в узлах, - вздохнула она и заговорила соскучившимся голосом: - Ладно, Васюта, я сегодня получила зарплату. Премию тоже отвалили, квартальную.

"Ну, с этого и начинала бы!" - обрадовался Кукушкин, с ужасом осознавая, что не так-то легко начинать новую жизнь.

- Странно...

- Что странно, Вась?

- Странно то, что у вас еще не отменили зарплаты и премиями балуют... И это в то время, когда голодный простой советский народ...

- А говоришь, завязал, - Люба решила, что он уже "выпимши".

- Любуся, да не сойти мне с этого места: я только из постели!

- Ничего себе, я уже успела червонец наварить, а ты еще дрыхнешь. Ну ладно, Васюта, я сдаю смену в шестнадцать ноль-ноль. Подскочи на тачке, у меня будет пара сумочек. "А потом будет все остальное", - мысленно добавила она.

- Люба, ты же сама знаешь: как скажешь, так и будет, - послышалось твердое обещание.

- Ну тогда целую тебя, мой мартовский котик! - она чмокнула в трубку, а Васе показалось, что не так уж и плохо жилось ему по-старому.

До шестнадцати ноль-ноль еще оставалось больше четырех часов, и Кукушкин решил позавтракать. Достав из холодильника позеленевшую колбасу, он поджарил ее, и с черствым хлебом она пошла за милую душу. В доме, кроме чая, ничего не оставалось, и на десерт пришлось включить телевизор.

В пятнадцать ноль-ноль он спустился во двор и минут пятнадцать заводил автомобиль. "Жигуленок", доставшийся ему от жены, уже требовал ремонта.