Гроб с бархатом и фиалками   ::   Фольдекс Н

Для меня же теперь существовали две возможности. Первая - вернуться домой и лечь спать, оставив здесь все как есть. Бервилю теперь уже все равно ничем нельзя было помочь. Обо всем необходимом для него в дальнейшем должна была позаботиться полиция.

Вторая же возможность...

В то время, как я обдумывал все это, я бросил взгляд на труп своего теперь уже бывшего товарища. Он лежал в скрюченном положении у письменного стола. Правая рука Поля была протянута ко мне, будто он хотел поприветствовать меня. Эта деталь и определила мое окончательное решение: мне стало ясно, почему Бервиль прислал мне деньги. Он явно хотел, чтобы я сунул свой нос в это дело, пусть даже после его смерти. Может быть, еще кто-нибудь, кроме Поля, находился в опасности. Кто-нибудь, кто был ему близок.

Часы пробили три удара: было без четверти двенадцать. Время равнодушно ко всему. Я притушил сигарету, положил ее в портсигар, осторожно захлопнул его, чтобы ничего не упало на пол, и сунул в карман. После этого я опустился на колени около трупа. Я начал обыскивать карманы. Кроме обычных предметов, которые имеются у каждого в правом кармане брюк, я нашел картонный жетон из гардероба за No 268. На обратной стороне было напечатано:

Карсо Бар-варьете Рю Фонтен, 13 тел. 76-92 Я спрятал жетон и только хотел встать, когда заметил под письменным столом что-то белое. Это была маленькая записка с адресом: "Никки. Фольдекс, пианист из бара "Келтик", рю Пьер Шарон 12". Так как никто не оставляет свой адрес рядом с убитым, я спрятал записку в карман.

После этого я встал, снял свою правую перчатку и потрогал настольную лампу: она была еще горячей, но за нее уже можно было держаться. Значит, свет был выключен совсем недавно. Затем я заботливо вытер лампочку носовым платком и снова надел перчатку.

Затем я еще раз быстро взглянул на занавес для того, чтобы прикинуть расстояние выстрела, и при этом заметил нечто интересное: в нескольких сантиметрах от плинтуса телефонный провод был перерезан.

На настольном календаре (сегодня было воскресенье, 5 января) была сделана пометка от руки: "23... х... адвокат, доктор Сараульт".

Я вытащил записку с моим адресом и сравнил почерки. Они были разные.

Второй ящик письменного стола был открыт и пуст: в углу осталась только фотография Поля формата открытки.

Только я успел опустить фотографию в карман моего плаща, как внизу завыла сирена полицейской машины. Я навострил уши. Проклятие! Этого еще мне не хватало! Они остановились перед домом.

У меня не было никакого желания провести ночь в полицейском участке, играя в вопросы и ответы, поэтому я быстро выбежал в коридор, в конце которого находилась кухня. Включив свет, я отодвинул защелку двери, ведущей на черный ход. Потом я опять выключил свет, вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. В полной темноте я спустился вниз, потом при свете спички нашел ручку двери и через мгновение был уже на улице.

Воздух был прохладным, дождь почти перестал, газовые фонари своим бледным сиянием освещали узкую улицу. Я поздравил себя с тем, что не встретил здесь полицейских, и быстрыми шагами направился вдоль темной улицы.

Вблизи Оперы я услышал из подвального бара шум голосов и, спустившись вниз, занял свободный табурет у стойки. Бармен полировал бронзовый кран кофейного автомата. Чувствовалось, что за его наморщенным лбом ворочались трудные проблемы. За столами сидели усталые шоферы такси, запоздалая публика из театра и несколько чересчур намазанных девчонок.

Я заказал кальвадос, взял стакан и уселся подальше в угол. Проглотив эту порцию и заказав еще, я почувствовал себя в настроении немного поломать голову над случившимся.

Мне многое было неясно. Во время обыска карманов я почувствовал, что одежда Поля была влажной.