Богиня Дуня и другие невероятные истории   ::   Дар Давид Яковлевич

Петя Коржик сел на скамью, а мы устроились ла берегу пруда, свесив ноги с обрыва к белым кувшинкам, лежавшим на громадных листьях, и отсюда, сквозь деревья, нам отлично была видна скамейка и на ней наш дружок, тревожно всматривающийся в даль дорожки.

Мы заметили девушку почти в тот же момент, что и Петя. Он поднялся ей навстречу и быстро обернулся в нашу сторону, как бы желая сказать:

"Ну, смотрите!"

И мы смотрели.

Нет, он не был обманщиком, наш тихий и скромный Петя Коржик. Все так и было, как он говорил.

Мы отлично видели прекрасную Глашу. Ее маленькие ножки не ступали по земле, а скользили над ней, не касаясь земли подметками. И была она так стройна и легка, что малейший ветерок, казалось, мог подхватить ее и понести вдоль дорожки. А глаза... Поглядел в них красавчик Витя и зашатался как пьяный, и схватился за куст, чтобы не скатиться с обрыва в воду.

- Здравствуй, - сказала она ошалевшему от счастья и робости Пете. - Ты давно уже здесь?

Разве она сказала "здравствуй"? Разве она спросила - давно ли он уже здесь? А нам показалось, что где-то раздалась задушевная песенка, от которой хочется смеяться и плакать одновременно.

- Видишь? - спросил красавчик Витя и схватил за руку умного Мишу.

- Не может быть, - прошептал умный Миша, который умел объяснить все на свете.

А глупый Ванечка вздохнул и ничего не сказал.

Петя взял Глашу за руку и повел ее к скамье.

Он шел, пошатываясь от счастья.

- Глаша! -говорил Петя Коржик, задыхаясь от любви и нежности. - Глаша! Я забыл твою тетрадку по химии. Я забыл ее, Глаша, я не захватил ее с собою, но я верну ее, Глаша, завтра же верну ее, твою тетрадку по химии... - Так он вел ее по дорожке и все говорил и говорил о своей любви, а когда заглядывал ей в глаза, то пошатывался как пьяный.

Мы вернулись в нашу комнату, к нашим книгам и футбольным таблицам, к нашим бутсам и фотографиям, и молча разделись, и молча легли в свои постели, и молча лежали с открытыми глазами, строгие, счастливые и торжественные.

Красавчик Витя размышлял: "Наверное, до сих пор мое сердце еще вовсе не разбивалось вдребезги, и только сегодня оно действительно разбилось вдребезги, и больше мне ничего не надо: ни галстуков ни кино, ни велосипеда!"

И всю ночь ему снилась прекрасная Глаша.

Умный Миша размышлял: "Первый раз я не могу объяснить чего-то, а если я не могу объяснить чего-то, то, может быть, я не могу объяснить ничего.

Но если я не могу объяснить ничего, то что ж удивительного в том, что я не могу объяснить чего-то?.."

И всю ночь ему тоже снилась прекрасная Глаша.

Глупый Ванечка размышлял: "Должно быть, и Витя и Миша не спят, а думают о прекрасной Глаше. Но думай не думай, ничего от этого не изменится. Так лучше я не буду думать о прекрасной Глаше, а буду спать, потому что зачем же не спать когда можно спать?"

Но он не мог заснуть, потому что все время думал о том, как бы не думать о прекрасной Глаше.

Но утро освежает разум, и мы сообразили, что здесь что-то нс так.

- Чудо! - сказал красавчик Витя.

- Преломление лучей, - сказал умный Миша, и, надевая на свою заспанную кнопочку очки, он добавил уверенно: - Не может быть одна и та же девушка такой дурнушкой днем и такой прекрасной вечером. Ясно - мы ошиблись. Или днем ошиблись, или вечером.

И чтобы проверить себя, каждый из пас решил снова пойти поглядеть на прекрасную Глашу.

Весь день мы думали о ней, и все напоминало о ней: и тонкая струйка питьевой воды в цехе, и соловьиный свист станков, и слишком сосредоточенный вид друзей, и та чуть заметная улыбка, которая время от времени мелькала по лицу Пети Коржика.

После работы было еще собрание с такой обширной повесткой дня, словно за один вечер мы должны были решить все вопросы, которые волновали, волнуют и будут волновать человечество.