Гроза с заячьим хвостиком   ::   Веревочкин Николай

Пригласили на посадку, и Шушарев, усадив покинутого всеми инспектора в микроавтобус, доброжелательной тенью влез следом.

У трапа он полуобнял жирной лапой Грозу и страстно зашептал:

- Не обижайте, товарищ Гроза, от всей души, товарищ Гроза, дары природы, товарищ Гроза.

И вдруг, истекая непереносимым счастьем, троекратно облобызал инспектора. Пистолетный звук поцелуев произвел легкую панику среди пассажиров.

Оглушенный троекратным прощальным салютом, Гроза вдруг ощутил тяжесть в свободной руке. Взглянув вниз, он обнаружил эмалированное ведро. Крышка была плотно привязана сыромятным ремешком.

Любвеобильный Шушарев сердечно махал рукой из салона отъезжающего микроавтобуса.

Отчаянный крик перекрыл шум авиационных турбин.

- Товарищ Гроза! Товарищ Гроза!

По взлетной полосе, преследуемый двумя милиционерами, бежал помятый и небритый человек с подозрительным предметом в руках.

Просверлившись сквозь толпу пассажиров, он протянул Грозе сверток.

- Вы просили, товарищ Гроза, - сдерживая счастливые слезы, прохрипел этот странный человек.

- Я просил?

- Кирпич, товарищ Гроза.

- Кирпич?

- Алмаз из глины, товарищ Гроза.

Инспектор покрылся холодным потом.

- Уберите свой алмаз, гражданин, - сухо сказал он и отвернулся от беспардонного взяткодателя.

- Кувалда не страшна, броня из глины, вечный кирпич из Захмелевки, хоть сейчас в космос, материал будущего, - бормотал товарищ Браев в то время, как два дюжих стража порядка оттаскивали его от трапа.

- Дожили. Психи с алмазами по аэродромам бегают, - пробурчал пожилой пассажир, отпихивая инспектора острым локтем.

***

Рейс задерживался.

Пассажиры шуршали газетами. Пассажирки красили губы. Пронзительно визжали младенцы.

Рассеянно взглянув в иллюминатор, Гроза окаменел. По мере развивающихся внизу событий с ним происходила болезненная метаморфоза. В холодных глазах небожителя появилась старушечья тоска, жестяные губы трансформировались в куриную гузку. Еж, лишенный колючек, выглядел бы менее жалко. Никогда не запотевающий хрусталь импортных очков покрылся туманом. Гроза снял очки туман не проходил.

То, что происходило у трапа, было поистине ужасно.

Гроза увидел, как Сам открывает дверцу персональной машины и с почтительностью официанта помогает выйти из нее товарищу Шпилько.

Гроза не узнал товарища Шпилько. В ней появилось нечто, что трудно описать словами и можно только почувствовать - равнодушное достоинство мраморной Венеры, которая не замечает всеобщего обожания и взволнованности простых смертных.

Бережно поддерживаемое за локоть Самим, во всей умопомрачительной, лишенной пола и возраста, официальной красе ответственное божество ступило на трап.

***

Усаживаясь рядом, товарищ Шпилько покровительственно улыбнулась инспектору.

Гроза ответил жалкой гримасой, означающей глубокую почтительность.

- На утверждение? - пролепетал он заплетающимся языком.

- Утвердили, - спокойно ответила она, вытаскивая из дамской сумочки газету. - Будем работать вместе, товарищ Гроза.

Инспектор сосредоточился и произвел в уме сложнейшее действие кадровых перемещений.

Результат вычисления потряс. Рядом с ним сидело Руководство, которое не далее как неделю назад он пытался склонить к аморальной связи.

Перед тем как потерять сознание, инспектор Гроза недопустимо гадко подумал о товарище Тюлькине, ради своекорыстных интересов подставившем его под удар.

***

В аэропорту назначения Гроза убедился в справедливости пословицы, гласящей - беда не приходит одна.

Его встретили мрачные товарищи с неподкупными лицами и, указав перстами на эмалированное ведро, поинтересовались его содержимым.

В ведре, как он и утверждал, действительно оказались дары природы.