Большой Джим   ::   Берроуз Эдгар

Наконец я поднял голову и встретил спокойный взгляд Стэйда. Он пожал плечами и кивнул.

Мы сотворили чудо.

Большой Джим оказался отличной особью мужского пола, шесть футов три дюйма, красивая мускулатура. Лицо под бородой оказалось привлекательным, хотя челюсть была несколько тяжеловата. Стэйд сказал, что ему лет двадцать с небольшим.

Часа через два гость огляделся, будто ища оружие. Но его не было. Стэйд проследил за этим. Гость попытался встать, но был еще слишком слаб.

- Не огорчайся, приятель,- сказал я ему, когда он принял прежнее положение. Он следил за нами; глаза его были большими, спокойными и по-звериному внимательными. Затем он снова уснул.

Болел он долго. Мы побаивались, что он не выкарабкается. Все это время мы нянчились с ним, как с младенцем; затем, когда он начал поправляться, то стал доверять нам. Он больше не хмурился, не шарахался и не тянулся за оружием, когда мы оказывались поблизости: теперь он улыбался нам, и это была щедрая привлека тельная улыбка.

Сначала он бредил: все время говорил на странном языке, в котором ни слова было не разобрать, с плывущими "л" и долгими гласными. Одно слово он повторял в бреду чаще других "лилами". Иногда оно звучало как молитва, иногда с мукой и отчаянием.

Карбюратор я починил. Ничего серьезного с ним не произошло: просто слегка засорился. Мы могли лететь, ведь наводнение ушло; не был Джимбер-Джо, которого мы для краткости стали называть Джимом. Нельзя же было оставить его умирать, а для полета он был еще слишком слаб, поэтому мы и застряли. Мы даже не слишком спорили по этому поводу, просто приняли как само собой разумеющееся, что ответственность на нас, и все.

Стэйд был, разумеется, в восторге от первого практического применения своей теории. Не думаю, что можно было оттащить его от Джима даже бычьей упряжкой. Но шли дни, и славный доктор все глубже уходил в свои мысли. Подготовка к полету и прочие дела целиком легли на меня.

То, что мы не могли разговаривать с Джимом, раздражало меня. Хотелось задать ему очень много вопросов. Только подумайте! Перед нами был человек из каменного века, который мог бы рассказать массу интересного о своей жизни, а я не могу обменяться с ним ни одной мыслью. Но мы принялись исправлять это положение.

Как только он достаточно окреп, начались уроки английского. Поначалу все шло невыразимо медленно. Но Джим оказался способным учеником и, несмотря на отсутствие каких бы то ни было основ, быстро продвигался. У него была превосходная память. Он никогда ничего не забывал - если что узнавал, то запоминал навсегда.

Слишком долго пришлось бы рассказывать о неделях его выздоровления и обучения. Он полностью поправился и научился превосходно говорить по-английски, потому что Стэйд - высокообразованный человек. Это хорошо, что Джим учился английскому не у меня - казармы и ангары не то место, где можно приобрести академическое произношение.

Если Джим был интересен нам, вообразите, кем были для него мы. Однокомнатная хижина, выстроенная нами, казалась ему чудом архитектуры. Он рассказал, что его народ жил в пещерах, и он все думал, какую странную пещеру мы нашли, пока мы не объяснили ему, что построили ее сами.

Заинтриговала его и наша одежда, а уж оружие было постоянным источником восхищения. Когда я впервые взял его на охоту и подстрелил зайца, он остолбенел. Может быть, он был просто напуган шумом, дымом и мгновенной смертью добычи, но если и так, то не показал вида. Джим никогда не выказывал страха, возможно потому, что он его никогда и не ощущал. В одиночку, вооруженный лишь копьем с каменным наконечником и каменным ножом, он охотился на большого красного медведя, когда его настиг ледник. Он рассказал нам об этом.