Грубая обработка   ::   Харви Джон

Пуговицы его пиджака были расстегнуты, и Мария отметила, что для человека его возраста он хорошо сохранился: не было никакого живота, который распирал бы его ремень. Гарольд же «качался» три раза в неделю, каждый раз пристегивая к ногам дурацкий груз, но все равно животик у него был основательный, похожий на грушу.

– Водки нет, – произнес разочарованно Грабянский, перебирая бутылки.

– Простите, – передернула плечами Мария.

– Ради Бога! – воскликнул Грайс. – Что здесь происходит?

– Как что? Не видишь – мы выпиваем, – дружелюбно ответил Грабянский.

– Мы совершаем ограбление, вот что мы делаем, – прорычал Грайс, с силой ударив куланом по колену.

– Недавно вечером у нас собиралась компания, – объясняла Мария. – У нас кончилась водка, и мы не успели возобновить запасы. – «Что она делает, почему извиняется?»

– Не важно, – успокоил, наклонившись к ней, Грабянский. – Виски – это великолепно. – Он поднял бутылку. – Шотландского?

Грайс кивнул, и Грабянский налил в три стакана. Партнеру он плеснул совсем немного, но тот все же сходил на кухню и разбавил виски водой. Когда он вернулся, все снова расселись по своим местам.

– Что же, будем продолжать в том же духе? – саркастически усмехнулся Грайс.

– Расслабься, – бросил Грабянский. – К чему спешка?

Он предпочел бы, чтобы Грайс прошелся, осмотрел дом и спер бы что-нибудь, черт побери. Ему хотелось остаться наедине с этой женщиной – как, она сказала, ее зовут – Марией? Ее ноги, кажется, начинаются от подмышек. Он готов поспорить, что, если у нее и есть что-либо под халатом, то это одни из тех крошечных штанишек, которые можно закрыть ладонью одной руки. Боже! Он почувствовал, что начинает потеть. Смотри-ка, она также уставилась на него, читает его мысли. Что же, не трудно догадаться, что у него в голове.

Мария Рой думала, что в любую минуту может зазвонить телефон и что это будут Джерри или Стелла, желающие узнать, как она, или сообщить, где они. Или, может быть, Гарольд, сам великий Гарольд позвонит, чтобы извиниться и сказать, что он заедет за ней.

Затем она вспомнила: тот, что пониже, который потирал свою коленку, как при приступе боли от ревматизма или артрита, отключил телефон.

– Заканчивай с выпивкой, – обратился Грайс к напарнику. – Пора заняться делом.

Грабянский допил виски и встал.

– Пошли, – приказал он ей, улыбаясь. Мария знала, что он смотрит на нее.

– Нет, – заявил Грайс, направившись к двери.

– Пусть она поможет, – объяснил Грабянский. – Сбережет время, которое мы затратили бы, перевертывая все кверху дном.

– Ты думаешь, она согласится на это?

– Наверняка. Почему нет? Поскольку мы все равно возьмем все, что нам нужно.

Мария уже не в первый раз подумала о нереальности происходящего. Может, это какая-то остроумная шутка, разыгрываемая друзьями Гарольда: пара артистов в свободное от работы время исполняют остроумный скетч. Как они называли такие розыгрыши в шестидесятые годы? Экспромт. Да, вроде бы так. Она встала и на какое-то мгновение конец ее халата оказался зажатым между ног. Грабянский раскрыл рот и выпучил глаза. На Гарольда, надо сказать, она никогда не производила такого впечатления.

– Сомневаюсь, – пробурчал Грайс от двери. Мария закончила свой второй стакан виски и поставила его на сиденье стула.

– Может, мне пойти первой?

Она была уверена, что Грабянский будет следовать прямо за ней, и хорошо знала, что халат будет плотно облегать ее, когда она будет подниматься по лестнице.

– Есть еще одна вещь, – сказал Грайс. Драгоценности, наличные деньги и кредитные карточки были уложены в одну из коробок из мягкой кожи, которую они с Гарольдом купили прошлым летом на Виргинских островах. Две ее шубы были перекинуты через левую руку Грабянского.