Болезнь Карела Новака   ::   Нестеренко Юрий

---------------------------------------------

Юрий Нестеренко

Болезнь Карела Новака



Первый раз это случилось с Новаком вечером, когда он возвращался с работы. Он прошел через сквер, спустился в метро и встал на эскалатор. Эскалатор плавно понес его вниз. Навстречу проплывали матовые плафоны. Вдруг Новаком овладело странное ощущение. Как будто все вокруг стало нереально, словно на грани между сном и пробуждением. У Новака слегка закружилась голова. Он схватился за перила и зажмурился, пытаясь отогнать неприятное состояние. Когда же он открыл глаза, все вокруг изменилось.

Бесконечная узкая стальная лента эскалатора с лязгом и грохотом низвергалась в наклонный бетонный туннель. На ступенях не было никакого покрытия — это были проклепанные стальные площадки, плохо скрепленные друг с другом и постоянно дергающиеся. Скорость движения значительно превышала скорость эскалатора метро, и в лицо дул сырой и холодный ветер. Из забранных железными решетками грязных плафонов на потолке лился тусклый и неровный свет. Но что более всего поразило Новака — через определенные промежутки по бокам туннеля висели вмурованные в его стены стальные клетки, в которых неподвижно стояли солдаты с автоматами. В следующий момент зловещий туннель поплыл у Новака перед глазами, и он сошел с совершенно нормального эскалатора на платформу станции. Некоторое время он растерянно оглядывался, но видение растаяло без следа. Карел испугался. Насколько он знал, в роду его не было сумасшедших, да и сам он никогда не сомневался в собственном рассудке. И тем не менее он явно видел то, чего не было. «Нет ничего хуже, чем потерять разум, — думал он, сидя в вагоне метро. — Но ведь сейчас я совершенно здоров. Я трезво рассуждаю, и мне ничего не мерещится. Впрочем, может быть, все так и начинается? Что я знаю о шизофрении? Кажется, галлюцинации бывают именно при шизофрении…» Однако вскоре мысли его приняли более спокойный ход. Он убедил себя в том, что просто заснул, стоя на эскалаторе — в последнее время он очень мало спал, так как с головой ушел в работу — и тут же проснулся. Он знал, что такие случаи бывают от усталости. Придя домой, он, чтобы окончательно успокоится, достал из кейса бумаги и занялся возникшей несколько дней назад проблемой. Решение пришло быстро, красивое и эффективное. Новак повеселел. Сомневаться в собственном уме не было никаких оснований. «Надо больше отдыхать», — сказал он себе и последующие несколько дней следовал этому правилу. Ничего необычного не случалось. Но вот однажды, стоя в институтском буфете со своим приятелем Бронски, Новак вдруг почувствовал приближение знакомого ощущения. В следующий момент светлое и просторное помещение институтского буфета превратилось в мрачную бетонную пещеру, освещенную горящими вполнакала ртутными лампами. Вместо ароматов еды в воздухе стоял запах дезинфекции. Бронски, только что рассказывавший какую-то историю, замер с полуоткрытым ртом, должно быть, пораженный переменой в лице Карела. Тот, в свою очередь, был поражен переменой в лице своего приятеля. Это лицо постарело сразу лет на двадцать. Оно стало землисто-серым, с мешками под глазами. На голове у Бронски почти не осталось волос. Его элегантный костюм превратился в бесформенный серый комбинезон с нашитым на груди номером ЕА3916.

— Да что с тобой, Карел? — воскликнул Бронски, и Новак очнулся. Все вернулось на свои места.

— Н-ничего, — ответил Новак. — Мне показалось, что я не выключил генератор, а потом я вспомнил, что обесточил весь стенд.

— У тебя был такой вид, словно ты увидел привидение, — усмехнулся Бронски. Они взяли обед и сели за столик. Новак огляделся. В буфете было мало народу, и никто не мог их услышать.