Бран   ::   Зорич Александр

До Ларсы было десять дней пути, и уже с первого дня Брана мучили дурные предчувствия.

А когда на шестой день люди Токи - так звали командира младшей дружины - отделились от них и пошли на восток в поселение Стурр, мысли Брана стали и вовсе чернее тучи.

Да, он отличался чувствительностью, для полководца совсем нежелательной.

Близ урочного камня, который звался Медвежьим Пупком, на перекрестке двух дорог, Токи попрощался с Браном.

- Пусть остаются твои сердце и ум холодными, как предвечные воды, любезный Бран, - сказал Токи. Он был коренастым, невысоким и невероятно серьезным человеком. Свою русую бороду он заплетал в две косы.

- И тебе здравия, любезный Токи, - сказал Бран, положил на грудь ладонь левой руки и удостоил товарища долгого церемониального кивка - так равный прощается с равным.

И, помолчав, крикнул уже в спину воинам младшей дружины:

- Удачи тебе и твоим людям!

Однако знаки, примечать и понимать которые Бран был научен с детства, никакой удачи отряду Токи не сулили.

Одиннадцать воронов вились над черно-белой пустошью слева от дороги. В отряде Токи было четыре серых лошади, все кобылы. А сам Токи поутру говорил Брану, что накануне видел странный сон - будто на лице у него вскочил гнойный чирей величиной с грецкий орех, который рос да рос, пока не лопнул.

За утренней трапезой Токи пытался даже шутить по этому поводу: «Это, видать, к деньгам. Я, братья, не шибко в этих материях смыслю, но если дерьмо снится к деньгам, то и чирей, должно быть, тоже».

Тогда, за завтраком, Бран лишь кивал Токи да похохатывал, без охоты пережевывая волокнистую соленую рыбу. Свою разгадку сна он решил Токи не раскрывать.

«Прорвавшийся чирей на лице - к потере лица. А что есть потеря лица для военачальника? Правильно. Поражение. Позорное поражение».

Глядя на то, как уползает по раскисшей дороге в неизвестность отряд Токи, Бран мучительно размышлял над своим решением.

Возможно, следовало все же растолковать Токи его сон? Тогда тот подготовился бы к ожидающим его испытаниям? Был бы начеку?

Вскоре Бран убедил себя, что поступил правильно.

В конце концов, он ведь не гадальщик, не маг, не жрец. Чего стоят его толкования? И потом, ему ли не знать, что даже верные вещие сны иногда не сбываются, что ошибаются даже несомненные оракулы. Ведь боги - они как люди, тоже не прочь иногда передумать.

Самому Брану сны как назло не снились с самой столицы - ни вещие, ни обычные.

Словно бы повелевающая сновидениями Олеви-Нелави, которую Ледовоокие зовут также Играющей-на-Свирели, ибо звуки этой свирели в мире людей превращаются в сны, обиделась на него и сочла его недостойным своей музыки.

Знаков Бран также почти не примечал. А если и примечал, то все какие-то кособокие, непонятные. Вот заяц дорогу перебежал - к прибыли. Но заяц прихрамывал - а это уже к несчастью… Двусмысленность указаний судьбы Брана страшила.

«Хлопотно быть таким суеверным…»

Впрочем, для тревоги у него имелись и вполне земные основания.

Корабли, как всегда приставшие к берегу у Красной Косы, никто не встречал.

Ни гонцы, ни провожатые, ни праздный люд. А ведь бывало, не то что целый караван, один корабль причалит - а к нему уже сбегаются рыбаки, китобои, их крикливые детишки. Кто - попрошайничать, кто - предлагать свои услуги, а кто и просто поглазеть.

Но в этот раз берег оставался пуст. Над дальней деревней дружественных оседлых варваров даже дымок не курился. Словно вымерли все.

Да и по дороге в Ларсу отряд Брана не встретил ни одной живой души.

Неужто, прознав об их приближении, все окрестные жители попрятались?

Объяснение могло быть только одно - варвары снова объединились. И, позабыв старые междоусобия, зачали новую войну.