Бремя равных   ::   Назаров Вячеслав

Она погрозила ему пальцем как можно более строго, но не выдержала, всхлипнула, улыбнулась и опустила руку.

Толпа кипела, в небо летели шары, пугая чаек, а она долго-долго видела за кормой синюю куртку сына и опущенную русую голову...

- Уот из ё нэйм?

- Что? - Юрка поднял глаза и шмыгнул носом.

- Уот из ё нэйм?

Перед ним стоял мальчишка, такой же тощий и длинный, в такой же синей куртке и с такими же белобрысыми вихрами. Только нос был смешно вздернут, а на загорелой физиономии выступала целая россыпь непобедимых веснушек. Мальчишка улыбался открыто и сочувственно.

- Юрка.

- Юр-ка... Ит из гуд нэйм - Юрка! Энд май нэйм из Джеймс. Джеймс Кларк.

- Юрий Савин, - официально представился Юрка и протянул руку.

Веснушчатый англичанин разразился целой речью, и Юрка покраснел.

- Ай спик инглиш вери литл...

Мальчишка попробовал объясниться по-русски:

- Я знайт... два дельфин... играть... недалеко море... не бояться... биг энд литл... бёби. Смотреть?

- Пойдем, - решительно сказал Юрка. - Пойдем посмотрим, где играют большой и маленький дельфины, ты это хотел сказать, Джеймс?

- Иес, иес, - закивал англичанин. - Юрка!

Нина с наслаждением, полузакрыв глаза, подставила лицо свежему утреннему бризу. Прохладный ветер скользнул по щеке, растрепал прическу.

Прямая линия берега постепенно изгибалась в дугу, горы, горбатые и мощные, улеглись поудобнее и застыли у самой воды. Пробежали серебряными жуками вагончики фуникулеров и, уменьшаясь, исчезли.

Теперь только малахитовые потоки лихорадочно спутанных, ошалевших от солнца и соленого ветра растений тяжело падали с желтых скал на матовое стекло моря.

Нине почудилось движение в плавных линиях береговых скал. Лишь на мгновение - но движение. Какая-то напряженная мука чудовищно медленного перемещения, которое рассеянному глазу туриста кажется неподвижностью.

Берега ползли в море.

Жизнь возвращалась в море-медленно и неодолимо... . .

Когда в полутемной комнате сверкнет молния фотовспышки, глаза на долю секунды видят не тени вещей, а их истинный объем и расположение в пространстве. Это продолжается только долю секунды, но цепкая память навсегда отпечатывает в подсознании картину увиденного, и ты много времени спустя, сам себе удивляясь, в полной темноте безошибочно находишь дорогу.

Так было и сейчас. Нина широко открыла глаза и все стало обычным берег, уже тронутый сверху оранжевым, отступал к горизонту, а высоко в небе синеватые облачка пара вдруг начали быстро расплываться, разбрасывая по сторонам мгновенные радуги.

Но тревожная льдинка под сердцем не таяла.

Порыв ветра - и столб яркого света, отраженного белой мачтой, возник, исчез, возник снова и запылал в полную силу.

Нина оглянулась. Из горящего зеленого моря вставало большое прохладное, плоское солнце, и бушприт "Дельфина" был нацелен в него, как стрела в мишень.

А в нескольких сотнях метров, на желтой тропинке между кораблем и солнцем, мелькал в холодном огне острый плавник.

Уисс вел корабль за собой.

2. РАЗВЕДЧИК

Несколько часов между закатом и рассветом Уисс отдыхал. Отдых нужен был не столько ему, сколько существам, которые храбро плыли за ним в железной скорлупе большого кора.

Зумы...

Уисс лежал без сна, покачиваясь на волнах, и перебирал дневные впечатления, пытаясь построить четкий логический узор. Это удавалось нечасто.

Иногда, после очередной трансляции в коралловые гроты Всеобщей Памяти, он говорил с Бессмертными. Бессмертные задавали недоверчивые вопросы или вообще отмалчивались. Только Сусии понимал Уисса. Грустные лиловые тона его речи успокаивали и ободряли, а мятежные знания Третьего Круга помогали находить выход из неожиданных тупиков.

Но даже Сусии не мог понять всего. Потому что он был далеко.