Гурман. Воспитание вкуса   ::   Ульрих Антон

На самом деле король сначала действительно хотел уплатить долг маркиза, но из-за этого состоялся неприятный разговор с министром финансов, который объявил королю, что выплата еще одного долга придворного никак невозможна по причине пустой казны.

– К тому же вы обещали выдать Ее величеству шесть миллионов на покупку замка Рамбуйе, – напомнил министр, льстиво поглядывая на Людовика, в раздумье выпятившего толстый живот.

Когда перед королем встала дилемма, кому выдать из казны деньги, придворному или королеве, он, не задумываясь, выбрал последнюю. Однако же Людовик сделал благородный жест по отношению к маркизу, передав ему интендантство в Бордо, предварительно отобрав его у де Тремона, к тому времени выколачивавшего из крестьян подати с помощью придуманных им самим новых налогов, предварительно объявленных королевскими.

Возвратясь домой, маркиз тотчас направился в покои жены и пожаловался ей на превратности судьбы.

– Боюсь, ma cherie, что мне придется отвергнуть предложение короля. Работать – это ниже моего достоинства.

И тут Летиция в полной мере проявила свой ум, дарованный ей многими поколениями ловких и изворотливых Медичи. Маркиза отвела взволнованного мужа на софу, прижала его голову к своей груди, пикантно приоткрытой глубоким декольте, и нарисовала перед восторженным взором Жоржа вдохновенные картины сельской идиллии. Затем Летиция столь же красиво раскрыла мужу безмерные горизонты финансового восстановления семьи, открываемые должностью интенданта.

– И главное, mon amour, тебе не надо будет работать. Ты наймешь человека, которому передашь всю рутинную работу, а сам же будешь только представительствовать, представляя в Бордо власть короля. Ведь так Его величество сказал?

И маркиз де Ланж полностью согласился с супругой, а уже через год после переезда в родовое поместье Мортиньяков, окружавшее величественный замок и находившееся в каких-то десяти лье от Бордо, Жорж в своих нечастых молитвах искренне и горячо благодарил Господа за услугу, оказанную ему Людовиком. Единственное, что смущало благородного аристократа, так это намек на работу.

– Ах, как это пошло! – восклицал маркиз, сидя иной раз с супругой перед камином и гладя ее округлившийся живот. – Работать – как же это пошло! Будто я какой-нибудь мужлан-приказчик. Mon Dieu, а ведь скоро я стану отцом!

И Жорж нежно прижимался ухом к животу Летиции.

Работать у аристократов Франции считалось ниже собственного достоинства. Даже самый бедный граф или барон, у которого в кошеле уже и су не было, а вино и мясо он видел только в воспоминаниях, не замарал бы рук работой. Вот почему маркиз де Ланж и его супруга всячески старались выказать гостям свою принадлежность к самой верхушке знати, кичась своим происхождением и столь длинной родословной, что ее описанием на бумаге можно было покрыть дорогу от замка Мортиньяков до дворца Тюильри.

Поначалу маркиз де Ланж скучал, находясь вдали от шумного Парижа и блистательного Версаля. Сельская жизнь среди нескончаемых виноградников, столь прославивших провинцию Бордо, совершенно не прельщала его. Жорж еженедельно выезжал в город, дабы узнать, как его наместник справляется с обязанностями интенданта. Ознакомившись с делами и приняв от наместника условленное количество луидоров, собранных сверх обещанного государственной казне, де Ланж направлялся в маленький пыльный собор, находящийся по другую сторону центральной городской площади. Там он отсиживал воскресную мессу, ему ненавистную, но требующую обязательного присутствия интенданта и представителя короля. Затем маркиз шел обедать в самый роскошный ресторан города, стоящий на третьей стороне центральной площади. Там в отдельном кабинете его уже поджидал какой-нибудь кредитор, надеявшийся погасить очередной вексель маркиза, и если маркиз был в духе, а кошель его полон, то надежды кредитора сбывались.