Будни и мечты профессора Плотникова (сборник)   ::   Плонский Александр Филиппович

Но если бы наши потомки могли проникать в прошлое, они бы это делали. История была бы исправлена, переписана набело, хотя бы методом проб и ошибок! Но раз мы знаем: существовали рабство, инквизиция, чумные эпидемии, войны, фашизм, то, следовательно, вмешательства из будущего так и не произошло.

— А может, пока рано? Может, пусть люди пробуют и ошибаются? — с надеждой проговорил Стрельцов, и его круглое, усыпанное веснушками лицо приняло мечтательное выражение.

«Мальчишка, совсем мальчишка, — подумал Плотников. — Ишь как глаза разгорелись… Не замечает грани между фантастикой и жизнью. Небось всюду ему мерещатся алые паруса, романтик, «перпетуум-мобиле»! Неужели и я когда-то был таким? Нет… война помешала, наверное. Но что-то есть в нем мое… Или во мне — его. Впадаю в детство, испытываю дефицит романтики? Возможно… Впрочем, это уже суета сует и томленье духа!»

— Занятный разговор, — произнес он вслух. — Только не имеет отношения к науке!

— Так вы не возьмете мою работу? — спросил Стрельцов огорченно.

— Отчего же… оставьте… — устало проговорил профессор.

* * *



Странный сон приснился Плотникову. Он шел, а небо гремело, обрушивало раскаленные дротики молний. Плотников ощущал одновременно и суеверный страх перед разгулом стихии, и гордое наслаждение собственной силой, ловкостью, умением противостоять этому не прощающему ошибок миру, и опьяненность испарениями леса, и настороженность к звукам, каждый из которых мог оказаться сигналом опасности.

Он шел поступью зверя. Свисавшая с плеч шкура издавала запах мускуса. От нее исходило тепло, без которого не прожить в суровое время, впоследствии названное верхним палеолитом.

Ледниковый период, похолодавшая, но все еще плодоносная Земля, недра которой переполнены нефтью, реки изобилуют рыбой, леса — зверьем. Сорок тысячелетий спустя, в эпоху Плотникова, от всего этого останутся крохи. На месте лесов встанут гипертрофированные города, реки обмелеют, озера заполнятся сточными водами, месторождения нефти истощатся…

Он шел, сжимая в огромной, жилистой — неузнаваемой — руке кремневую дубину, которой владел виртуозно. Быстроту реакции, способность к мгновенным подсознательным решениям, не по расчету — по наитию, властному озарению отнимет цивилизация. Взамен придут раздумья, самоанализ, комплексы, стрессы, переоценки ценностей… Все это еще будет… будет… будет…

В зарослях раздался треск, послышался тяжелый топот. Плотников замер, мышцы его напряглись. Темная громада вырвалась из чащи. Молния высветила огромные бивни, густую шерсть, на фоне которой выделялись грубые, длинные, щетинистые волосы; на шее и задней части головы они образовывали гриву, спускавшуюся почти до колен.

«Мамонт, всего лишь мамонт!» — с облегчением подумал Плотников и повернулся на другой бок.

* * *



Будучи по натуре человеком добрым, Алексей Федорович Плотников изобрел удобнейший прием: отзывы на сомнительные работы перепоручать аспирантам. Это экономило время и повышало объективность: кому, как не молодым, близки свежие идеи, которые может и не оценить консервативный, хотя бы в силу своего возраста, профессор!

Особым доверием Плотникова пользовался аспирант Иванчик — работоспособный, услужливый и безотказный: он и лекцию за шефа прочитает, и мебель на своем горбу перетащит, и замок в профессорскую дверь врежет.

Диссертация Иванчика, развивавшая ранние работы профессора, была уже принята советом; вскоре предстояла защита.

Профессор знал своего аспиранта со студенческой скамьи. Примерный во всех отношениях, «патентованный отличник», как о нем говорили, Иванчик привлек внимание Алексея Федоровича старательностью и усидчивостью, но, увы, не ярким талантом.