Бунт обреченных   ::   Бартон Уильям

Встав до восхода солнца, я около часа попотел на тренажерах и завершил утреннюю гимнастику парой дюжин кругов по треку. Договорившись с Соланж о размещении моих подопечных на Карсваао, я отправился на космодром.

Меня ждало путешествие домой. Как странно и сладко звучит это слово, чье значение теперь уже почти забыто! Когда-то, давным-давно, был корабль, курсирующий по орбите с сотней испуганных юных рекрутов, только-только прошедших курс военной подготовки, берущий курс на Марс. Помню моих братьев по оружию и себя, стоящего у иллюминатора и жадно пожирающего глазами яркий маленький круг в беспросветном мраке космоса, до боли знакомые очертания бело-голубого мира, становящегося все меньше и меньше и, наконец, исчезающего совсем.

Стоя на черной каменной посадочной площадке, ожидая своей очереди взойти на борт, я думал о грядущей поездке. Мне предстояло путешествие на обычной транспортной орбитальной ракете подкласса 6 в составе звездной флотилии господ СХ ПО. Высокий металлический цилиндр шестидесяти метров в диаметре у основания, слегка сужающийся к корме, оказался немногим более двухсот метров высотой.

Топливный резервуар был под завязку наполнен холодным водородным горючим. Он стоял, готовясь к отлету. Его ядерный реактор работал на холостом ходу.

Команда механиков, состоящая из наемных; инженеров и местных жителей, суетилась около одного из двигателей, споря друг с другом, размахивая руками и указывая на что-то. Сопла ракеты были уже открыты, виднелись четыре большие полупрозрачные голубые кристаллические чаши - четыре двигателя.

Казалось, что оборудование не выдержит этот быстрый взлет. Какой недосмотр со стороны господ - потом они даже не смогут понять, что судно стартовало с большим, чем нужно, ускорением. Хотя, конечно, нагрузка не будет слишком велика, и молекулярная структура корабля справится с ней. Оборудование, правда, трудно было назвать последним словом техники, но все же оно не являлось самым худшим.

Господа достаточно внимательно следят за этим, не желая вскармливать соперников.

Однажды я рискнул на ногах вынести старт и все равно рухнул на колени. При ускорении в 10g мой вес составил тонну.

Надо мной нависла огромная тень, очертаниями напоминающая старый кошмар, мучивший меня ночами, - гигантская, но тем не менее знакомая, заставившая меня обернуться. Обладательница этой тени была высокой в полном смысле слова - голова находилась в трех метрах от земли, расстояние от нее до кончика толстого, тупого хвоста составляло шесть метров.

Пасть была утыкана огромными хищными зубами, сделанными, казалось, из белого фарфора; желтые, без зрачков, близко посаженные глаза, похожие на два куска затуманенного, мутного мрамора, перекрывались двойным пучком голубых перьев. Тело же моей знакомой было сплошь покрыто серой чешуей.

В общем, создавалось впечатление, что перед тобой находится оживший плотоядный ящер, наверное, аллозавр. Но, приглядевшись внимательнее, можно было увидеть существенные отличия: черные когти на больших трехпалых ногах впрочем, такая черта присуща и ящерам, а вот защитных пластин серебристого цвета на концах длинных мускулистых рук и тонких щупалец, собранных на запястьях вместо пальцев, у доисторических ископаемых не было.

- Привет, Шрехт!

Она сделала что-то с маленькой коробочкой, висевшей на кожаном ремне на ее шее, и произнесла несколько фраз - голос походил на отдаленный раскат грома. Коробочка выдала:

- Привет, Ати. Я так и знала, что найду тебя здесь, наблюдающим за механиками.

Я улыбнулся и покачал головой:

- Наверное, я неправильно выбрал профессию.

Когда мне было семь или восемь лет, я мечтал стать летчиком-истребителем. Детские фантазии, вскормленные на военных играх того возраста, так и не воплотившиеся в жизнь...

Шрехт произнесла:

- Я так не думаю.