И на восьмой день...   ::   Квин Эллери

* * *



В последний раз вернувшись в свою комнату, Эллери положил книгу в саквояж и упаковал вещи. Пришло время прощаться с Квинаном, где его приняли почти как бога. Не было причин полагать, что теперь его почитают меньше — возможно, даже больше, ибо к почтению добавился благоговейный страх, ведь оправдалось его предназначение живого пророчества. Квинан по-прежнему будет взирать на него снизу вверх, но едва ли с любовью.

Плотно сжав губы, Эллери защелкнул саквояж, вышел из дому и огляделся вокруг, стараясь сориентироваться, затем двинулся вверх по тропинке за виноградником. Оттуда он спускался вместе с не имеющим возраста старцем в свой первый день в Квинане.

Эллери медленно взбирался на холм, время от времени оглядываясь на внутренний склон. Никого не было видно. Хотя нет — на дальнем склоне, среди камней, отмечающих места покоя, бродила маленькая фигурка. Эллери содрогнулся и поспешил дальше.

Когда он оглянулся в последний раз, серые и коричневые тона слились воедино, став почти бесцветными.

Наконец, Эллери пересек гребень холма. Долина Квинана (Ханаана? Теперь он, вероятно, никогда это не узнает) исчезла из поля зрения.

* * *



Спустившись по каменистому внешнему склону и проковыляв по песку к своей машине, Эллери бросил внутрь вещи, сел за руль, включил зажигание и... ничего не произошло.

Аккумулятор был мертв.

«О, пионеры, вы не знали благ автомобилей...»

Вода в радиаторе также испарилась. Это можно было легко исправить (легко ли?), вернувшись в деревню. Но аккумулятор... Эллери огляделся вокруг. Ни в пустыне, ни на холме не было заметно ничего живого.

Отто Шмидт торговал бензином — возможно, у него нашелся бы и аккумулятор. Но как добраться до лавки Шмидта? Это предполагало рискованный многочасовой пеший поход по пустыне. Может, позаимствовать в деревне осла?

Но сначала книга.

Эллери вынул ее из саквояжа, отошел немного от машины, положил книгу на песок и стал рыть голыми руками узкую яму. Песок был рассыпчатым, и это не составляло труда. Потом он начал вырывать из книги страницы, комкать их и бросать в яму. Когда она почти заполнилась, Эллери зажег спичку и бросил ее туда же.

Вначале бумага только тлела, но постепенно пламя разгорелось.

Эллери наблюдал за ним с незнакомым чувством яростного удовлетворения. Время от времени он комкал новые страницы и бросал их в огонь.

Наконец от книги не осталось ничего, кроме переплета.

Эллери уставился на немецкие слова, вытисненные готическим шрифтом, и содрогнулся, несмотря на жар пламени. Происходила ли за всю долгую историю письменности более печальная ошибка при чтении, чем та, которую совершил Учитель с этой книгой? Ему страстно хотелось верить в существование легендарной «утерянной» книги Квинана. Однажды патриарх отправился за покупками в магазин «Край света», увидел на прилавке книгу с тремя словами, вытисненными на переплете архаичным шрифтом, на незнакомом ему языке, но эти три слова находились одно под другим, так что их первые буквы выстроились по вертикали, и он прочитал акростих:

Как, должно быть, возрадовалось сердце старика. Оно чудом не остановилось вовсе. Ибо Учитель знал, что «утерянная» книга называлась Mk’n, что выглядело бы в написании готическим шрифтом, как

Разница была лишь в одной букве, и внешне она казалась абсолютно незначительной. Кто знает, вероятно, подумал Учитель, быть может, первоначальным названием книги было именно Mk’h, но с течением времени оно исказилось...

Ему хотелось верить, что это священная книга Квинана, и он в это поверил.