Цербер   ::   Полунин Николай

Почему же теперь "только-только" случается все чаще?"

- Вот именно, - сказал он. - Ты совершенно прав. В ответ Алик пригнулся к рулю и в немыслимом вираже впритирку обошел летящий рядом "Мерседес".

- Гонщик, - сказал Михаил. - Вот кто супер. Тебе бы Голубую ленту.

- И будет. Так как насчет на чехлы-то, а?

В карманах было пусто. Он знал это, но все равно проверил каждый. В кошельке-ридикюле на дне сумки - тоже. И дома уже давно не было ни гроша, кроме того, что заныкивалось по карманам при возвращении из командировок или предназначалось Эмилии, ведущей хозяйство. Или Алику, Петьке и тезке-Мишке, составлявшим его группу.

А все его попытки положить какие-то суммы в банк оканчивались его же собственным недоумением перед девчонками-расчетчицами: "Ну как же, вы ведь сами буквально вчера заезжали и закрыли счет. Я же вам и выписывала. Смотрите, подпись ваша? Собственноручная?" - И подпись оказывалась собственноручной.

Он оставил эти попытки. Как и многое другое. Тоже уже давно.

- Будет тебе на чехлы, - сказал он. - Причем не далее, чем через десять минут. Останови-ка возле той забегаловки, пока далеко от центра не уехали. Заодно перекусим.

- Ух ты, - сказал Алик, когда они остановились близ "забегаловки", с трудом найдя место лишь метрах в тридцати от входа.

- Михаил, вы знаете, а меня ведь не пустят, - сказал Алик с завистью и огорчением. - Не так одет. И потом, это же вроде гостиница... в смысле отель, я хотел сказать.

- В любом постоялом дворе - отеле, я хотел сказать - имеется ресторан. Мы туда и не пойдем надолго, я пошутил. Тебе ведь на чехлы надо было? Будет тебе на чехлы, я сейчас.

Пройдя мимо ряда иномарок, среди которых попадались не только банальные "Ауди", "Тойоты", "Вольво", но и такие штучки, как "Ягуар" и даже "Линкольн", Михаил уверенно потянул на себя массивную дверь, улыбнувшись одной из двух видеокамер по углам наверху.

Дверь открылась бесшумно и как бы сама собой. Пройдя мимо крепыша-швейцара, он обратился к крепышу-портье, помещавшемуся за крохотной, но очень массивной стойкой.

- Меня зовут Михаил Александрович, - представился он. - Вы должны иметь для меня пакет.

Выражения на строгом лице крепыша сменяли друг друга. Вежливое внимание, недоумение, озабоченность, стремление вспомнить, облегчение, что вспомнил, улыбка.

- Безусловно, Михаил Александрович, доброе утро, прошу вас.

Крепыш повернулся к своему бюро и вновь застыл, словно в том же недоумении. Михаил представил себе повторяющуюся череду выражений его лица. Портье, встрепенувшись, выдвинул ящичек, достал посылку, подал Михаилу на подносике.

Перевязанная ленточкой цветная коробочка, размером с пару пачек сигарет. В таких принято делать маленькие подарки женщинам.

- Не желаете посетить наш ресторан с баром? Он уже работает. Очень уютно, прекрасная кухня. Только для проживающих, но для вас, Михаил Александрович, мы с удовольствием сделаем исключение.

- Я спешу. - Михаил небрежно сунул коробочку в карман.

"Все-таки, как она сюда попала? Как конкретно это получается всякий раз? Кто-то принес и оставил? Вместе с информацией о ней в башке этого кретина, который так тужился, пока "вспоминал". Я, кстати, мог обратиться прямо к швейцару, и тогда "вспомнил" бы он. Что бы с нею сталось, не пожелай я заехать именно сюда? Передумай возле самой двери? Растворилась бы в воздухе? Вообще не появлялась? Бесполезные вопросы".

Он величественно кивнул крепышу. Пропуская его, швейцар шумно втянул носом воздух.

"Проверяет, не пахнет ли от меня каким-нибудь цветочным сладким одеколоном. Неужели я похож на голубого?"

Перекусывали они с Аликом в демократическом бистро. Коробочка оказалась с суммой, которую Михаил, привыкший переводить деньги на степень сложности задания и времени, необходимого для работы, определил как среднюю и непродолжительную.