Чародейка   ::   Деннинг Трой

Хотя нестерпимый жар вынудил карликов укрыться за стенами ближайших лачуг, Рикус продолжал наносить удар за ударом, не обращая внимания на боль от ожогов.

Прежде чем атаковать Дракона с помощью нового заклятия, Садира подошла к лачуге и осторожно заглянула внутрь. Ее глазам предстало обнаженное тело Ниив, скорчившейся на ложе из мягких шкур. Она крепко держалась за плечи Келума, служившие ей опорой.

— Келум! Забирай ее и беги! — негромко приказала Садира.

— Но вот-вот появится ребе…

— Бери ее на руки и не пререкайся, — закричала колдунья, отступая от лачуги. Оглянувшись в сторону Дракона, она увидела, что он поднял лапы вверх и схватил ее сверкающий шар, как будто это была маска, затем сорвал его с головы. Не теряя времени, Садира произнесла другое заклинание, и черная полоса темноты вылетела в сторону головы Дракона. Однако на этот раз Борс был настороже, ожидая нападения. Он молниеносно закрылся лапой и отбросил тьму вниз на лачугу. Черная полоса ударила в лачугу, и ее поглотила темнота.

Садира еще раз протянула руку к солнцу. Рикус тем временем продолжал сражаться с Драконом. Перепрыгнув через ручеек расплавленного камня, он попытался дотянуться мечом до живота чудовища. Дракон, которому теперь было гораздо легче защищаться, так как он мог видеть, легким движением лапы отбросил клинок мула в сторону.

— Я полагаю, что этот меч принадлежит мне, — сказал он, указывая своим длинным пальцем на Меч Карда.

— Теперь он мой, — ответил Рикус. Он снова замахнулся мечом, отрубив кончик пальца Дракона.

Фонтан желтой крови ударил из раны. Горячие брызги попали на грудь Рикуса. Мул, закричав от боли, попытался отступить назад, но споткнулся и едва не упал, с огромным трудом удержав в руке волшебный клинок. Закричав от ярости, Дракон попытался нанести Рикусу ответный удар когтистой лапой.

Снова раздался раздирающий уши скрежет, и снова появилась ослепительная голубая вспышка. Когда она погасла, Рикуса нигде не было видно.

Догадавшись, что теперь все внимание Дракона неизбежно обратится на нее, Садира прошептала еще одно заклинание. Спустя мгновение ее рука начала вибрировать, издавая легкое жужжание, и светиться мягким красным светом. Борс уставился на колдунью и открыл пасть, как будто хотел сделать вдох.

— Я бы на твоем месте этого не делала, — сказала Садира, вытягивая свою жужжащую руку в сторону Дракона. — Этому колдовству меня научили в башне Пристан, и ты уже знаешь, что оно может воздействовать на тебя и даже причинить тебе вред.

— С этим будет покончено после того, как ты умрешь, — злобно произнес Борс.

— Я не исключаю этого, но тогда тебе придется еще раз иметь дело с волшебной энергией, накопленной вот этой рукой, — ответила Садира, осторожно наклоняясь и касаясь рукой мостовой. В тот же миг камни мостовой начали потрескивать и отделяться друг от друга. — Ты сможешь убить меня, но лишь после того, как шары в твоем желудке разлетятся на куски, стараясь выглядеть спокойной, пояснила колдунья. — Скажи, каким образом ты намереваешься накапливать энергию, необходимую тебе для того, чтобы держать тюрьму запертой?

Не отвечая, Дракон закрыл пасть и начал медленно приближаться к девушке, волоча ноги и злобно глядя на колдунью. Садира не стала отступать. Несмотря на всю свою показную храбрость, она задумалась, не допустила ли ошибку. В день убийства Калака она и ее соратники напали на царя-колдуна как раз в тот момент, когда он глотал обсидиановые шары, пытаясь превратиться в дракона. Они тогда единодушно пришли к выводу, что шары играли для Калака ту же самую роль, что и обсидиановый набалдашник для трости Нока, — превращали жизненную силу живых существ в волшебную энергию.

Если они тогда ошиблись или если Садира заблуждалась относительно целей Ворса при сборе дани, она погибнет.