Часовой   ::   Фиалковский Конрад

— Знаешь, Роб, они вылетели два часа назад, чтобы привезти этот «куб» на базу, — прибежал он ко мне возбужденный.

— Что, хотят разрушить базу?

— Нет. Конечно, нет. Они взялись за него каким-то хитрым способом. Гасят его волны… или что-то в таком роде.

— Это не всегда удается…

— Не беспокойся. Они подготовились как следует.

Прилетело десятка полтора спецов с Земли. Я тебе говорю — на базе толчея, как в космопорте. Приехали какие то репортеры из видеотронии. Они очень хотели повидать тебя, но я послал их ко всем космическим чертям,

— Значит, я так тяжело болен?

— Ничего подобного. Если б ты был действительно плох, тебя сразу же отправили бы на Землю. Ты не должен так думать — это страшно удлиняет срок выздоровления.

— В сущности, я прекрасно чувствую себя…

— Вот видишь. Я тоже все время утверждал, что с тобой ничего особенного не случилось, наперекор какому-то медицинскому светилу с Земли, которое проводило тут со мной телеконсилиум.

— Ты гениально сделал, Солем, задержав меня здесь. В каком-нибудь санатории на Земле я узнавал бы обо всем только из телегазет и не мог бы присутствовать на сегодняшнем исследовании «куба». Я бы не простил себе этого до самой смерти.

При последних словах Солем беспокойно зашевелился.

— Но, знаешь, я, пожалуй, еще не смогу пустить тебя к нему.

— Неужели со мной так уж плохо? — притворно испугался я.

— Нет, но…

— Солем, не пугай меня напрасно. Ты же сам сказал…

— Впрочем ты и сам прекрасно знаешь, что я туда пойду, так что не о чем и говорить.

«Куб» привезли через полчаса. Мы все стояли в центральном зале базы, когда вошли сначала специалисты в тяжелых противолучевых скафандрах, а за ними — автоматы, несущие «куб». Разумеется, это был не куб, а огромный прямоугольный параллелепипед с торчащими щупальцами антенн. Автоматы осторожно поставили его на пол и расступились, пропуская людей. Колоссальная металлическая глыба стояла неподвижно, лишенная лучевых метателей, предварительно убранных автоматами.

Пришедшие снимали скафандры и опять принимали обычный человеческий облик. Впереди, примерно в двух шагах от меня, стоял человек, которого я уже где-то видел.

Он сбросил скафандр, пригладил растрепавшуюся рыжую бороду и поднял руку, чтобы успокоить собравшихся.

— Прежде всего я хочу вам сообщить, — зычно произнес он, — что это автомат земного происхождения. Тем самым отпадает «сенсационная» гипотеза… вторжения, — он взглянул на репортеров видеотронии, большинство которых было занято передачей сообщений на Землю. Ну, конечно, я не ошибся, это был Торборан, известный историк нейроники.

— …Автомат, — продолжал он, — был создан очень, очень давно, во время первых экспедиций на Луну. Кроме того, могу вас заверить, это не серийный автомат, а уникальный экземпляр, сконструированный для специальных целей… Даже в те времена уничтожение всего, что движется по поверхности Луны, не входило в круг повседневных обязанностей автоматов. А теперь твое слово, профессор Воэ, — обратился он к маленькому, невзрачному человечку, который как раз в этот момент вылезал из чересчур большого для него скафандра.

— Уважаемый коллега уже представил меня. Могу добавить, что я лингвист, профессор мертвых языков раннеатомной эры… Вы, конечно, знаете из истории, что до того, как триста лет назад на всей Земле был введен единый нормальный язык, народы говорили на различных языках, которые и сейчас еще можно услышать в старых песнях, — Воэ на минуту замолчал, а так как он вообще говорил тихо, то его трудно было понять. — Чтобы не мучить вас больше, скажу, что слово, которое передавал автомат, было требованием пароля на одном из этих языков.