Черное Таро   ::   Николаев Андрей

Князь, достав табакерку, отправил в левую ноздрю понюшку табаку, подышал часто, утер слезинку и посмотрел на него.

— Не желаете, Георгий Иванович?

— Благодарствуйте, не приучен.

— Вот и господин Корсаков отказывается, — сокрушенно сказал Козловский, — эх молодежь. А зачем остановка, позвольте спросить?

— Похоже, впереди французский разъезд.

— Много их? — спросил Корсаков.

— Не больше десятка, господин корнет. Свернули направо не далее, как час назад, — ответил Головко.

— Куда ведет эта дорога, Николай Михайлович?

— Дорога? — переспросил, нахмурившись, Козловский, — это на Павлов посад, а нам левее, на Караваево. Там, на слиянии Клязьмы и Шерны деревенька моя, имение, еще дедом обустроенное. А вы, корнет, похоже, желаете француза догнать?

— Вы правы князь, — Корсаков пустил подбородный ремешок, снял и приторочил к седлу ментик, — не годится врага в тылу оставлять. Хорунжий, собери казачков своих, проверьте оружие, — он вынул из седельных кобур пистолеты, проверил шомполом заряд, — а вы езжайте потихоньку, князь. Уверен, мы скоро вас нагоним.

— Ну что ж, знать судьба такая, — прошептал Козловский.

Хорунжий с неохотой подозвал казаков, объяснил задачу. Казаки хмурились. Корсаков, горяча коня, вырвался к перекрестку.

— Ну, чего ждем, господа казаки?

— Езжайте, Георгий Иванович, — кивнул хорунжему Козловский, — что написано — то и сбудется.

— Эх, — с горечью пробормотал Головко, — дал же Бог командира. Вы не беспокойтесь, Николай Михайлович, мы быстро обернемся, — пообещал он, с места посылая коня в галоп.

Казаки пролетели следом, обдавая князя запахом лошадиного пота и взметнувшейся из-под копыт пылью.

— Пожелайте удачи, князь, — крикнул, поднимая коня на дыбы, Корсаков.

— Езжайте уж, корнет, — пробормотал Козловский, — ваша смерть еще далеко.

После двадцати минут скачки, корнет осадил коня. Дорога, выходя из леса на простор полей, просматривалась далеко и была пустынна, будто по ней испокон веку никто не ездил. Семен, не спешиваясь, проехал вперед, высматривая следы.

— С ночи никто не ездил, — доложил он хорунжему.

— Не иначе, лесом пошли, — сказал Головко.

Корсаков выругался, привстал на стременах.

— Да, но в какую сторону?

Хорунжий пожал плечами.

— Воротимся к мосту, где князя оставили, если след, в лес ведущий есть — казак его всегда отыщет.

Рассыпав казаков вдоль обочины, они повернули назад, двигаясь неспешной рысью. К дороге выходило множество тропинок, но то были звериные тропы, которые можно оставить без внимания. В одном месте Семен спешился, ведя в поводу коня, углубился в лес, но вскоре вернулся.

— Натоптали, вишь, тропу — чисто тракт проезжий, — пожаловался он хорунжему, — небось местные по грибы-ягоды шастают, но француза тут и близко не было.

Головко догнал едущего впереди Корсакова.

— Что на сердце у меня неспокойно, Алексей Василич. Может, поспешим?

— Успеем, — беспечно отозвался корнет, — князь торопиться не будет — кони устали, да и сам в летах немалых.

— Я не к тому. А ну, как француз на него наскочит?

— Ты сперва найди их, французов.

— Ваше благородие, — позвал Семен, — следы. Вроде, те же, что у моста. Точно, конные шли. Поначалу гурьбой, а потом цепочкой растянулись.

— Семен, вперед пойдешь. Возьми еще Митяя. Остальные с тылу. Ну, Алексей Василич, с Богом?

— Вперед!

Плавный ход коляски укачал князя Козловского и Сильвестр, в очередной раз оглянувшийся, чтобы спросить, не надо ли чего, промолчал, причмокнул, понукая лошадей и поудобней устроился на козлах. Еще какой-нибудь час-полтора и они будут в имении. Там, все же, спокойней, чем на лесной дороге. Ладно французы — европейская нация, а ну, как мужики озоровать начнут под шумок? Ограбят, а то и жизни лишат не за понюшку.