Черное солнце   ::   Зинченко Майя Анатольевна

Если она поселилась в сновидениях, то он согласен остаться там навсегда. Ведь он хотел именно этого – уснуть и не проснуться. Яд вмиг осуществил бы его мечту.

Но что, если Римус прав и самоубийца навечно остается в личном аду, откуда нет выхода? Он убьет себя, и они будут разлучены навсегда. Ведь Раэн умерла не по своей воле, она так хотела жить… Жить для него. Он мучается из-за того, что потерял свою любимую, а она потеряла и его, и собственную жизнь. Двойная потеря. Проклятая болезнь!

Мысли в голове Франца путались, он понимал, что у него поднимается температура. Можно было бы воспользоваться какой-нибудь руной, но ему ничего не хотелось делать. Мужчиной завладела апатия. Лень было поднять руку или ногу. Прикрыв глаза, он наблюдал за пляской теней от костра. Ему казалось, что если бы в палатку неожиданно ворвался медведь, то он и пальцем не пошевелил, чтобы спастись.

Жизнь – скучная серая бессмыслица, когда у тебя нет цели, к которой нужно стремиться. Целей много – это бесспорный факт, у всякого человека своя собственная, но если ее нет, то твое плавание по бурному морю под названием «жизнь» сразу прекращается. Какое-то время ты еще движешься по инерции, но потом оглядываешься и понимаешь, что по пояс увяз в болоте. Тебя засасывает дурно пахнущая жижа. Сколько некогда отважных борцов погибло в этой трясине? Миллионы людей, потерявших веру в себя, ставших равнодушными даже к собственным страданиям и боли.

Францу привиделось, что он плывет вниз по течению в огромном челне. Лежит на самом дне и наблюдает за тем, как огненные волны изредка перехлестывают через борт лодки. Угольки с шипением падают на доски и тут же гаснут. Ему жарко. На руку падают искры и нестерпимо жгут кожу.

Мужчина открыл глаза и в ту же секунду почувствовал, как его волокут по земле. Он дернулся, отталкивая чьи-то руки, и поднялся.

– Сам очнулся! – крикнул торговец. – Наконец-то! Уноси ноги, пока живой!

– А что случилось?

– Не видишь, что ли?! Горим!

Действительно, задняя стена палатки уже пылала. Огонь перекинулся на заготовленные для очага дрова и ящики. Франц подхватил свои вещи и выбежал на улицу. Там он увидел еще двух торговцев, таких пьяных, что они, будучи в невменяемом состоянии, медленно ползали по грязи.

Через десять минут пылал уже весь лагерь. Мастер рун никак не мог взять в толк, отчего мокрая ткань палаток так легко поддалась огню? Пожар продолжался около часа, пока не выгорело все до последней веревки и деревянной опоры. Алое зарево поблекло с наступлением рассвета.

– Это конец, – убитым голосом сказал торговец мазями. – Нам больше никогда не подняться. А все из-за этой скотины! – Он пнул одного из пьяных.

– В каком смысле? Это он причина?

– Все просто как белый день. Дик допился до того, что у него началась белая горячка. Уж не знаю, что ему привиделось, но этот мерзавец облил горючим для ламп все палатки и поджег. Что нам теперь делать? Дела и так шли не слишком весело, а теперь мы остались без крыши над головой и имущества.

– Но вы же спасли товар?

– Частично. – Он махнул рукой. – Моя основная ценность – передвижная лаборатория, доставшаяся мне от отца, осталась внутри. Я слышал, как лопались мои колбы. Знаете, их делают из очень тонкого стекла, поэтому они не переносят высоких температур.

– Да, я встречал такие, – кивнул Франц.

– Самое обидное, что у Дика ни монетки нет за душой, и он не сможет компенсировать наши убытки, даже если мы продадим его в рабство. Какой с него толк? Ну, зараза, вот протрезвеешь, я тебя точно в рудники спишу за долги! – И он отвесил виновнику еще один увесистый пинок.

– Сочувствую, – сказал Франц.

– Ах, что за жизнь! Лучше бы мне сгореть, чем все начинать сначала.

– Не печальтесь.