Четвертая профессия   ::   Нивен Ларри

Это была память из таблетки, она всплыла как что-то, известное мне с пеленок. Но теперь вспоминай — не вспоминай…

— Язык, — продолжал я, — может многое поведать о человеке, который говорит на нем, о его образе мышления и жизни. Видите ли, Моррис, язык «монахов» может многое рассказать о самих «монахах».

— Зовите меня Билл, — перебил он раздраженно.

— Хорошо. Возьмите для примера «монахов»и алкоголь. Алкоголь действует на «монаха» так же, как и на человека, понемногу истощая клетки мозга. Но в кровь «монаха» алкоголь впитывается гораздо медленнее, чем в кровь человека. Посвятив выпивке один вечер, «монах» потом не трезвеет целую неделю. Верно, что в понедельник он ушел от меня трезвым. Но к вечеру вторника он, должно быть, изрядно захмелел…

Я отхлебнул кофе. Сегодня у него появился какой-то новый вкус, более приятный, чем обычно, словно память о привычной для «монахов» еде прибавила прыти моим вкусовым железам.

— Но тогда-то вы этого не знали, — сказал Моррис.

— Откуда мне было знать? Я положился на его чувство ответственности.

Моррис сокрушенно покачал головой, но про себя, казалось, ухмыльнулся.

— Потом мы продолжали беседу… а потом я принял еще несколько таблеток.

— Зачем?

— От первой таблетки я забалдел.

— Опьянели?

— Не опьянел, но мысли начали путаться. Голову забили «монашьи» слова, да еще каждое из них пыталось ассоциироваться со своим значением. От неизвестных людям образов, от слов, которые я не мог выговорить, у меня все перед глазами поплыло.

— Сколько же таблеток вы приняли?

— Не помню.

— Ничего себе…

Откуда-то всплыло воспоминание.

— Помню, я попросил его дать мне что-нибудь необычное. По-настоящему необычное.

Моррис больше не смеялся.

— Счастье ваше, что вы еще способны разговаривать. Спокойно могли бы очнуться сегодня утром бессмысленно лопочущим идиотом.

— Тогда мне все это казалось разумным.

— Так вы не помните, сколько таблеток приняли?

Я покачал головой. Может статься, новый толчок моим мыслям дало именно это движение.

— Я вам говорил о флаконе с маленькими треугольными таблетками? Стиратели памяти, вот что они такое.

— Боже мой! Вы не…

— Да нет же, Моррис. Они не всю память стирают, а только то, что усвоено из других таблеток. РНК в таблетках у «монахов» все перемечены так, что стиратель памяти может выделить их и разложить.

Моррис смотрел на меня во все глаза. Наконец, он произнес:

— Невероятно. Обучающие таблетки сами по себе невероятная вещь, но это… Вы хоть понимаете, что надо сделать, чтобы добиться подобного результата? К каждой молекуле РНК в каждой из обучающих таблеток надо присоединить определенный радикал. Активным элементом в стирателе памяти служит фермент, рассчитанный именно на этот радикал… — Заметив выражение моего лица, он добавил: — Не ломайте себе голову, просто поверьте мне на слово. Должно быть, они пользовались обучающими таблетками добрую сотню лет, прежде, чем разработали стиратели памяти.

— Должно быть, так. Таблетками они, по-видимому, пользуются давным-давно.

Моррис встрепенулся.

— Откуда вы знаете?

— Слово, обозначающее таблетку, у «монахов» состоит всего из одного слова. Вроде как «нож». И у них есть десятки слов для обозначения всевозможных реакций на таблетки, случаев, когда по ошибке принимают не ту таблетку, побочных эффектов, зависящих от того, какая особь какую таблетку проглотит. Есть специальные термины, обозначающие таблетки для дрессировки животных и для воспитания рабов. Моррис, мне кажется, что моя память начинает, наконец, приходить в норму.

— Вот и хорошо!

— «Монахи», наверное, торгуют своими таблетками с иными цивилизациями уже тысячи лет. Скорее даже десятки тысяч лет.

— Сколько сортов таблеток было у него в коробке?

Я попытался вспомнить.