Четырнадцатое, суббота   ::   Жариков Владимир Андреевич

Лёха выбирался на берег, а Ленка с Катькой уже стояли на твердой земле, что радовало, но наполовину, потому что Ленка находилась на каменистой косе левого берега, куда выбирался Лёха и туда же держал курс командор. Катька же стояла по… в общем почти по пояс в воде в гроте у правого берега, который представлял собой отвесную скалу.

Как всегда, на меня ложилась вся черная работа - чалиться. Для этого мне предстояло нырнуть под плот, нащупать и отвязать чальный конец и, пока веревка разматывается, доплыть до берега. На берегу надо найти подходящий камушек, да побольше, обежать вокруг него три-четыре раза с веревкой и намотать, как на кнехту, причальный конец. В теории это легко, но на практике все надо проделать без дублей - второй попытки у меня нет (и второй жизни тоже). Если веревка натянется, а я все еще НЕ буду на берегу (или БУДУ не на берегу), плот потащит меня за собой и придется отпустить его восвояси вместе со всеми нашими столь необходимыми для походной жизни вещами и спасаться самому, ибо удержать за веревку три тонны, увлекаемые взбешенной рекой, я не в состоянии. Впрочем, не стану утомлять вас долгим описанием своих действий, скажу только, что плот я все-таки упустил. Веревка натянулась, когда я почти доставал ногами донные камни. Меня сшибло с ног, приложило башкой о хорошенький такой булыжничек (благо хоть хоккейная каска защитила эту жизненно важную часть тела) и веревка вырвалась у меня из рук.

Я вышел на берег, тяжело восстанавливая дыхание. Струи воды потоками стекали к моим ногам. Заметив подбегающего командора, я развел руками, не смея поднять на него глаза. Комплекс вины почему-то уже обуял меня, в мыслях я оправдывался, хотя никто мне не сказал еще ни слова упрека. Да и что в этой ситуации я мог сделать один? В том, что мы остались без плота и без вещей виноват не только я…

Но все-таки Бог на свете есть, и его посланником на этот раз выступил наш товарищ.

- Вон он! - раздался откуда-то сверху голос Лёхи. - Там, за поворотом!

Мы с командором посмотрели наверх. Лёха стоял на береговой терраске и пальцем указывал вниз по течению реки.

- Его прибило к галечной отмели!

Спотыкаясь о прибрежные камни, мы стремительно помчались за поворот. Там река расширялась и успокаивалась, а на каменистом перекате застрял наш несчастный перевернутый плот. Не веря такой поистине фантастической удаче, мы бежим к нему по мелководью, едва не сбиваемые с ног потоком. Первым делом я выбрал веревку, которую упустил несколько минут назад, смотал ее в бухту, достал стропорез и уверенным движением перерезал конец, уходивший под плот.

- Зачем? - удивился командор.

- Катька там! На том берегу! Спасать надо!

Катька решила, что все мы сволочи и негодяи, бросили ее одну на произвол судьбы, а сами смотались. Но о том, что она думала, мы узнали часом позже, ибо в течение этого часа проводилась спасательная операция. Переорать реку и объяснить что-то Катьке было невозможно, мы просто по очереди пытались перекинуть к ней веревку, чтобы она ухватилась за нее и переплыла на наш берег. С десятой или двенадцатой попытки веревка до нее долетела, чуть не стукнув по голове привязанным к концу камнем. Потом жестами и знаками мы долго пытались передать ей команду "хватайся и плыви". Короче, через час наша группа в полном составе собралась у перевернутого плота.

- А как мы достанем наши вещи? - спросила Ленка, пытаясь просунуть под плот руку.

Наверно не стоит объяснять, что перевернуть обратно трехтонную махину без помощи подъемного крана не представлялось возможным.

- Плот надо разобрать, - сказал командор. - Завтра свяжем заново. Потеряем день, а что делать?!

- Какое сегодня число? - спросил Леха, ни к кому конкретно не обращаясь.

- Тринадцатое августа, - ответил я.