Игроки из Гран-Кафе   ::   Сименон Жорж

Вы, конечно, знали, что он увивался около меня? Хотя это вызывало приступы безумной ревности у господина Урбена… В понедельник он принялся, как обычно, выслеживать меня в Орлеане… Он не был злым… Много раз он плакал передо мной, и именно это заставляло меня уступать…

Одному Богу известно, что Мегрэ никак не поощрял ее продолжать свои признания! И тем не менее ничто не могло остановить Анжель, испытывавшую потребность излить свою душу.

— Господин Урбен был уверен, что я два раза ездила с мясником в гостиницу… Он заявил, что я должна выбирать… Я попала в сложное положение, потому что, со своей стороны, Юбер (это мясник) хотел оставить жену, работу, сына, чтобы уехать со мной… Как бы вы поступили на моем месте?

Неужели она надеялась, что он ей ответит? Хватит и того, что он выслушивал все это!

— Через несколько дней он наконец все решил… Он написал мне множество писем… Утверждал, что с него довольно, что он не может больше так жить, что, если я не уеду с ним, он убьет себя… Ведь это я должна была ответить, не так ли?.. Это письмо, в котором он говорил о самоубийстве, пришло позавчера… Должна ли я говорить об этом полиции?.. Должна ли я сказать господину Урбену, рискуя…

Но ведь необходимо рассказать всем, что он убил себя…

Она не плакала, лишь тихо шмыгала, расстроенно уставясь в пол.

— Я надеялась, что вы дадите мне какой-то совет…

Господин Урбен что-то подозревает… Этим утром он упорно крутился вокруг меня, интересуясь, что я собираюсь делать… Он такой ревнивый, что я всегда опасаюсь чего-то плохого…

Мегрэ собрался вытряхнуть в пепельницу свою трубку.

— Мне нечего вам сказать… — проворчал он после долгого молчания.

— Вы мне не верите? Может, вы думаете, я все сочинила? Возьмите! Я принесла письма…

Она достала их из сумочки, бедные помятые письма, написанные на скверной бумаге из бакалейной лавки. Мегрэ отстранился, дав понять, что не желает их видеть.

— Прочтите! Теперь, когда он мертв, это уже не важно…

— Не стоит…

— Вы не хотите верить, что это было самоубийство?

— Это не важно!

— Вы думаете, что его убили, чтобы ограбить? Скажите! Вы думали об этом?

— Моя бедная Анжель, я ни о чем не думаю…

— Почему «бедная»?

— Не по чему!.. Простите, что не могу дать вам совет…

Поступайте, как знаете… Как говорится, следуйте голосу вашей совести… Со своей стороны, я уже забыл все, о чем вы мне рассказали…

Она поднялась, бледная, нервная.

— Я вас не понимаю…

— Это не важно.

— Можно подумать, что вы меня подозреваете, несмотря на то, что… Это правда? Вы считаете, что я убила мясника?

— Но вы ведь были в кафе, когда он умер?

— А если бы меня там не было, вы бы подумали…

Мегрэ вздохнул. Время, казалось, остановилось. Он спрашивал себя, сумеет ли он до конца остаться таким же невозмутимым?

— Уходите, Анжель… Так будет лучше… Я ничего не знаю… Не хочу ничего знать…

— Ладно!

Она направилась к двери и ушла в полном замешательстве, обернувшись уже на улице, чтобы убедиться, не вышел ли он окликнуть ее. А госпожа Мегрэ спросила его с хитрым видом:

— Это она?

— Что она?

— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать…

— Вовсе нет!

— В конце концов, признайся, есть какая-то причина для твоего сегодняшнего поведения… Я слишком давно тебя знаю и вижу — это не твое обычное состояние… Уже вчера вечером, когда ты вернулся…

— А что я делал?

— Ничего! Но у тебя был такой вид!.. Что-то тебе наскучило или надоело…

— И что в этом такого странного?

— Что ты не выходишь из дома, как все остальные?

Раньше ты никогда не сидел дома целыми днями…

— Не могу больше слышать о мяснике…

— О мяснике или об этой малышке?

— И когда ты только поумнеешь!

— Спасибо!..

Они чуть было не поссорились по-настоящему, чего с ними не случалось на протяжении долгих лет. Мегрэ кружил по дому, как больное животное.

— Когда похороны? — как бы между прочим спросила его жена.

— Не знаю.

— Ты пойдешь?

— Надо бы…

— Не хочешь сказать, почему приходила эта малышка?

— Нет!

— Ты ждешь еще кого-нибудь?

— Предпочитаю, чтобы они больше не приходили. К сожалению, это неизбежно.