Игры патриотов   ::   Клэнси Том

— Джек, за каким чёртом ты пытался влезть в это? — проговорила она сквозь зубы, путаясь с повязкой.

Райан вдруг разозлился и, на миг забыв о боли, прорычал:

— Я не пытался — я влез и уделал их! — Выпалив эти слова, он совсем обессилел.

— Ага, — процедила Кэти. — Из тебя кровь льётся, как из поросёнка.

Народ все прибывал с разных сторон. Казалось, воет по крайней мере сотня сирен; из машин выскакивали люди — кто в форме, кто без. Какой-то полицейский чин — видать, старший — начал отдавать распоряжения. Сцена была весьма впечатляющей. Райан фиксировал происходящее с отрешённостью постороннего, как бы со стороны. Вот он сидит, привалившись, к «роллс-ройсу», его рубашка пропиталась кровью, словно та выплеснулась из кувшина. А Кэти, чьи руки в крови мужа, все пытается получше приладить повязку. Его дочь заходится в рыданиях на руках дюжего солдата, который вроде бы что-то там напевает ей на каком-то непонятном языке. Салли не спускает с него расширенных глаз. Отрешённой части его сознания все это представлялось очень впечатляющим, но вот нахлынула очередная волна боли и вышвырнула его на берег реальности.

Подошёл полицейский — тот самый, что был, судя по всему, старшим.

— Сержант, — скомандовал он, окинув взглядом «роллс-ройс» — а ну-ка, оттащите его в сторону. Кэти огрызнулась:

— Можете открыть машину с той стороны, черт побери! У меня тут раненый!

— Её заклинило, мэм. Давайте я помогу.

Они склонились над Райаном, и тут он услышал звук другой сирены. Втроём они подхватили его с земли и оттащили чуть-чуть в сторону, чтобы командир их смог открыть дверь машины. Оттащить-то оттащили, да недалеко — когда дверь открыли, она краем своим ударила его по плечу. Он заорал от боли, и это было последнее, что он услышал, теряя сознание.

В глазах все двоилось, сознание словно заволокло туманом, оно работало с перерывами, поставляя обрывочные, вырванные из временного контекста сведения о несвязанных между собой вещах. Вот он в какой-то машине. Его покачивает из стороны в сторону, и волны боли захлёстывают грудь, а вдали какой-то кошмарный, атональный звук — впрочем, не так уж он и далеко… Два лица — вроде бы смутно знакомые. И Кэти, кажется, тоже тут. Хотя нет, это какие-то незнакомцы в зелёном. Всё было в зыбком тумане, кроме жгучей боли в плече и груди. Он сомкнул глаза, и все исчезло. Он оказался совсем в другом месте.

Потолок был белым — глазу почти не за что уцепиться. Почему-то Райан знал, что он под воздействием лекарств. Он это чувствовал, но не мог понять, с какой стати его накачали лекарствами. Понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что потолок сделан из звукопоглощающих плиток, обрамлённых металлическим каркасом. На некоторых из этих плиток были капли воды, и что-то такое они ему напоминали. Но что? Другие были из прозрачной пластмассы и излучали мягкий флюоресцирующий свет. Под носом у него было что-то прицеплено, и через какое-то мгновение он почувствовал, что в ноздри его втекает прохладный газ. Кислород?

Понемногу начали включаться в работу и другие органы чувств. С перебоями, с провалами они начали поставлять центру — голове — различного рода информацию. К груди были пластырем прикреплены какие-то штуковины, которые невозможно было разглядеть. Пластырь чувствительно прихватил волосы на груди — Кэти, подвыпив, так любила играться с ними… Давало о себе знать левое плечо… Хотя — нет, никаких признаков жизни в нём. Все тело словно свинцом налито — и на сантиметр не подвинуться.

«Больница, — решил он спустя несколько минут. — Почему я в больнице?»

Джек долго пытался сосредоточиться на этой мысли, пока наконец не вспомнил, почему он тут.