Да, та самая миледи   ::   Галанина Юлия Евгеньевна

Пусть вспоминается, как вспоминается…

В первый понедельник апреля 1625 года карета, в которой я находилась, считала выбоины на дороге, ведущей к городку Менгу, если не ошибаюсь, знаменитому только тем (не считая, конечно, моего посещения, которое сделало честь этому месту), что здесь родился автор «Романа о розе». Вот бедолага!

День начинался препаршиво и прошел в полном соответствии со своим началом.

Во-первых, мы опаздывали.

Де Рошфор, конюший кардинала де Ришелье, срочно вызвавший меня на встречу в Менг, с утра ждал в гостинице «Вольный мельник». А ждать он терпеть не мог, да и я не люблю опаздывать. Но за час до городка неожиданно полетело колесо, пришлось стоять над людьми с хлыстом наготове, чтобы поломка исправилась в предельно короткие сроки.

Во-вторых, было слишком жарко и пыльно. Даже странно для апреля. Может быть, это было даже во-первых.

В-третьих, при внезапной остановке кареты я сломала ноготь.

В общем, было от чего прийти в ярость. Видимо, это почувствовал кучер, потому что он сумел расшевелить своих ленивых нормандских подопечных. Громыхая колесами, карета ворвалась в Менг. Оставив на Главной улице и в истории города отпечатки своих колес, она остановилась у «Вольного мельника», возле которого уже нетерпеливо маячила хорошо мне знакомая высокая темноволосая фигура в фиолетовом мятом дорожном костюме.

На удивление, Рошфор был в довольно спокойном расположении духа. Оказывается, он отвел душу в ссоре с каким-то гасконским юнцом, трусящим на оранжевой кляче в Париж. (А куда же еще могут направляться горячие головы?!)

Даже подобие улыбки пряталось в его глазах и губах, правда, не знающий Рошфора сказал бы, что в жизни не встречал более холодного и высокомерного лица. Стоя на подножке моей кареты, он подробно рассказывал все перипетии своего развлечения.

– Итак, Его Высокопреосвященство приказывает мне… – пришлось намекнуть Рошфору, чтобы он перешел, наконец, от самых замечательных цитат из рекомендательного письма этого юноши, адресованного де Тревилю, к делу, за которым меня вызвали в Менг.

– …возвратиться тотчас же в Англию и уведомить его нимало не медля, если бы герцог оставил Лондон.

Нечего сказать, весьма срочное поручение и, главное, стоило сломя голову нестись с Туманного острова, чтобы получить приказание срочно отбыть обратно. Простого гонца послать не сочли возможным, надо вызвать секретного агента!

– А остальные распоряжения? – кисло спросила я, уже ни на что не надеясь.

– Они заключаются в этом ларце, который откроете уже по другую сторону Ла-Манша.

Это было уже что-то. Возможно, содержание ларца искупит все тяготы, которые пришлось претерпеть за время путешествия. Ведь Его Высокопреосвященство передает в ларцах для агентов не только инструкции, но и определенные суммы денег для их наилучшего выполнения.

– Хорошо! А вы что станете делать?

– Я возвращаюсь в Париж, – сообщил довольный тем, что выполнил свою часть задания, Рошфор.

Еще бы ему не быть довольным, он столько времени пробыл в Брюсселе и добился там весьма впечатляющих успехов, так что в Париже его ждет полный триумф и особое расположение Его Высокопреосвященства. Удачам соратников радуешься, но и немного завидуешь, потому я поддела его:

– Не наказав этого дерзкого мальчугана?

Но не успел Рошфор и рта раскрыть, как чей-то срывающийся голос крикнул:

– Этот дерзкий мальчуган сам наказывает других! И надеюсь, что тот, кого он собирается наказать, на сей раз не ускользнет от него!

В дверях гостиницы стоял смуглый юнец с головой, обвязанной полотенцем, почти мальчик. Гасконца в нем было видно за три лье. Он был невысокого роста, худой и жилистый, про таких говорят «из породы гончих».