Дамы и господа   ::   Прэтчетт Терри

Она слишком явственно ощущала это - так опытный охотник, крадущийся по лесам, мгновенно чувствует присутствие другого охотника - по тишине, когда должен быть шум, по примятым стеблям, по ярости пчел.

Нянюшка Ягг никогда не одобряла Заимствование, а Маграт наотрез отказывалась даже пробовать. У других же старых ведьм, живущих на противоположном склоне горы, было слишком много проблем с собственными головами, чтобы лезть еще и в другие. Таким образом, матушка одна прибегала к Заимствованию.

По королевству блуждал разум, а матушка Ветровоск не могла его понять.

Она Заимствовала. Однако здесь следовало проявлять крайнюю осторожность. Это ведь как наркотик, затягивает. Входить в разумы зверей и птиц - но не пчел - нежно управлять ими, смотреть на мир их глазами... Матушка Ветровоск частенько наведывалась в чужие сознания. Для нее это было неотъемлемой частью ведьмовства. Возможность взглянуть на мир иными глазами...

...Глазами мошек увидеть медленное течение времени в быстротечном дне, их маленькие разумы перемещаются с быстротой молнии...

...Телом жука услышать мир, представляющий собой трехмерный узор колебаний...

...Носом собаки обонять запахи, которые вдруг приобретают цвета и оттенки...

Но за это приходилось платить. Конечно, никто никакой платы не требовал, но само отсутствие каких-либо требований налагает моральные обязательства. Ты стараешься не бить мух. Как можно осторожнее рыхлишь грядки. Подкармливаешь собак. Ты - платишь. Ты заботишься не потому, что это хорошо, а потому, что так правильно. После себя не оставляешь ничего, кроме смутных воспоминаний, а с собой забираешь только впечатления, не больше.

Но этот иной, блуждающий разум... Он будет входить в сознания, будто цепная пила, и брать, брать, брать. Она чувствовала его форму, хищническую, жестокую, злую. Этот ум будет использовать, будет причинять боль. Почему? Да потому, что это весело и интересно.

Только одно существо на свете обладает подобным разумом.

Эльф.

Высоко над землей трещали ветви деревьев.

Матушка и нянюшка шагали по лесу. По крайней мере, матушка Ветровоск шагала, а нянюшка Ягг пыталась от нее не отстать.

- Дамы и Господа пытаются найти выход, - говорила матушка. - И есть еще что-то. Это нечто уже пробилось сюда. Какая-то тварь с той стороны. Скряб загнал оленя в кольцо, там-то их и поджидало это существо. Кто-то входит, кто-то выходит, нормальный обмен...

- Какое существо?

- Сама знаешь, зрение у летучих мышей никуда не годится. Они видят лишь силуэты. Но старого Скряба что-то убило. И эта тварь все еще бродит по округе. Она явилась оттуда, откуда потом придут Дамы и Господа.

Нянюшка посмотрела на тени. Ночью в лесу так много теней...

- Тебе не страшно? - поинтересовалась она. Матушка хрустнула пальцами.

- Нет. А чего тут бояться? Пусть лучше эта тварь боится.

- Правильно о тебе говорят. Ты слишком гордая, Эсмеральда Ветровоск.

- И кто ж так говорит?

- Ты сама, только что.

- Наверное, чувствовала себя неважно.

"Я была несколько не в себе", - вероятно, сказал бы другой. Но матушка Ветровоск всегда была только в себе, здесь и сейчас.

Две ведьмы поспешили дальше, а над землей все так же бушевал ветер.

Из колючих зарослей им вслед смотрел единорог.

Диаманда Чокли действительно носила фетровую шляпу с обвисшими полями. Да еще и с вуалью.

Пердита Нитт (которая, до того как заняться ведьмовством, звалась просто Агнессой) тоже носила шляпу с вуалью - потому что такую же надевала Диаманда. Им обеим было по семнадцать лет. Разница между ними заключалась в том, что Диаманда была очень, очень тощей, и тут Пердита ей ужасно завидовала. Однако вскоре она нашла выход из положения: если не можешь быть тощей, следует, по крайней мере, выглядеть нездорово.