Дело чести   ::   Мартин Томас

Взойдя на крыльцо, журналист набрал в грудь побольше воздуха и позвонил. Дверь открыла женщина.

— Миссис Уилкинсон? — осведомился Александер.

— Да?

— Меня зовут Ричард Александер, я работаю в «Кларионе». Я хотел бы поговорить с вами о вашем сыне.

— Когда же вы, репортеры, оставите нас в покое?.. — начала миссис Уилкинсон.

— Вы неправильно поняли, мэм, — прервал ее Александер. — Я знаком со Стивом, и ваша дочь может это подтвердить. Я привез вам звуковое письмо от него.

— Ох… О, пожалуйста… проходите.

— Спасибо, мэм.



Эпилог

Эрельвар стоял на зубчатой стене крепости Кворин, озирая город, теперь носящий то же имя. Со временем Кворин превратился в один из главных торговых центров, хотя поначалу, только затевая строительство, Эрельвар ни о чем подобном и не помышлял. Впрочем, город стоит у слияния четырех рек, так что иначе и быть не могло.

Да Эрельвар и не сетовал. Город стал дополнительным рубежом защиты для его крепости, вытянувшись почти на милю в каждую сторону от места слияния. Ныне и город обнесен крепкой каменной стеной, и все ворота без исключения являют собой настоящие крепости, даже на ольвийском берегу.

Конечно, ольвы руководствовались собственными соображениями, позволив городу разрастись в эту сторону. Вообще-то появление района Кворина на ольвийской границе отнюдь не повредило их торговле, но в отличие от других королевств Ольванор не придает ей первостепенного значения. Лес, потравленный шесть лет тому назад во время войны с морвами, оказался погубленным безвозвратно, а город препятствует появлению чудовищных, исковерканных растений, которые начали взрастать на этом месте.

Какое-то время Эрельвар и думать забыл о той войне, но сегодня воспоминания легли на сердце тяжким бременем. Он навестил усыпальницу Стивена. Прекрасный монумент, возведенный Эрельваром в память о друге, стал местом паломничества богомольцев всех вероисповеданий. Тело Стивена, облаченное в доспехи, вместе с мечом погребли в постаменте статуи.

Уже одного того, что постамент стал ракой Сновидца, было бы довольно, чтобы привлечь паломников. Однако вскоре после того, как его тело поместили туда, на камне появились слова, будто высеченные у основания статуи неведомой рукой.

В годину жестокой нужды сему клинку суждено воспрянуть.

В час смерти Стивена Эрельвар знал, что пророчество еще не свершилось. Дракон не объявился. Уже шесть лет Эрельвар ждал его появления год за годом, но теперь начал сомневаться, что это случится при его жизни. Сновидец лишь один, но Паладинов Мортоса было множество. Быть может, этот долг падет на плечи преемника Эрельвара.

Он поднял взгляд от ночного города к равнинам, озаренным светом луны. Почему же именно сегодня он обратился мыслями ко всему этому? Может, причина в приступе меланхолии, этакой ностальгии, порожденной сожалением о том, что ему не доведется стать свидетелем окончательного поражения Владычицы? Если так, то все это тщета.

И тут издали долетел странный рокочущий звук. Эрельвар завертел головой, пытаясь найти его источник. Похоже, рокот доносится с севера, со стороны Кровавых Равнин.

А затем на невысокий холм вскарабкался он. В лунном свете его шкура блистала подобно полированной бронзе, а глаза полыхали немигающим белым светом. Дракон явился…