Дело об убийстве в винограднике   ::   Клугер Даниэль

Судя по обилию плетеных ивовых корзин, валявшимся в полном беспорядке, сюда свозился собранный виноград. Затем его перебирали и отправляли под пресс. Именно здесь, по словам мага-эксперта, полицейские нашли труп младшего жреца Сивана.

Точно посередине покрытого битумом квадрата.

— Тут, стало быть… — пробормотал Ницан себе под нос. — Тут его убили… Понятно. А полицейские патрулировали по трассе. И увидели… — он посмотрел в сторону междугороднего шоссе, соединявшего храмовый комплекс с городом и озадаченно почесал переносицу.

Ничего не могли увидеть полицейские с трассы. Высаженные вдоль обочины апельсиновые деревья тянулись до самого Тель-Рефаима и полностью скрывали от проезжавших происходящее на площадке. От магистрали можно было еще рассмотреть голову и плечи стоящего человека, но заметить лежащего — никак. Чтобы обнаружить труп, полицейские должны были приблизиться к самому краю площадки, к линии кустов. Для этого им следовало оставить машину на трассе (путь был перекрыт оградой), перелезть через ограду или пройти так же, как только что прошел сам сыщик — через центральные ворота, обойдя дом престарелых и подсобные здания.

— Очень странно… — прошептал сыщик. — Что же вам могло здесь понадобиться, ребята?

Храмовые хозяйства никогда не включались в полицейские маршруты: эти владения являлись экстерриториальными, и действия внутри оград были исключительной прерогативой храмовой охраны. Из чего следует, что полицейские должны были знать совершенно точно: в храме Анат-Яху или рядом с ним произошло нечто из ряда вон выходящее.

Например, убийство. В противном случае им пришлось бы долго объясняться с собственным начальством.

А узнать об убийстве они могли, только если кто-то их вызвал. И выходит…

— И выходит, полицейские были не первыми, увидевшими тело, — вслух закончил Ницан. — Кто-то другой наткнулся на Сивана. Но почему-то не захотел объясняться с патрулем или стражей. Вызвал их — и исчез… — он немного подумал. — Или заставил прийти другим способом…

Солнце припекало, день обещал быть жарким. Ницан снял куртку, перебросил ее через руку. Умник благоразумно прятался в кармане, не высовывался и не выказывал ни малейшего желания сунуть сыщику стакан с очередным пойлом.

Поднявшись по широким ступеням к арочному входу дома престарелых, Ницан осторожно заглянул внутрь. Охранников здесь не держали, использовали охранную магию старого традиционного типа — единственный вид магического воздействия, который допускался в храмовых сооружениях.

Печатей было множество, они гроздью темно-красных барельефов спускались по обе стороны арки, создавая неповторимый кружевной орнамент. Сыщик почувствовал покалывание в подушечках пальцев — так его организм обычно реагировал на близость магического поля.

В глубине просторного вестибюля возвышалась статуя богини Анат-Яху, выполненная из красного дерева и инкрустаций яшпаа. Прекрасное женское лицо с загадочной улыбкой и закрытыми глазами чуть склонялось вниз. Корона, украшенная бараньими рогами, сверкала золотыми пластинами. Одежда богини состояла из тонкого пояса-цепочки — в память о сошествии Анат-Яху в Преисподнюю, когда зловещая Эрешкигаль, Повелительница мертвых, заставила солнечную богиню отдать ей все свои одежды в обмен на право вернуть в Верхний мир Баал-Шамема, растерзанного безжалостными Ануннаками.

В правой галерее послышались быстрые шаги, и Ницан тотчас забыл и о трагической судьбе богини Анат-Яху, и о ее супруге. Он спешно укрылся в нише за статуей богини.

На его счастье, вышедший в вестибюль человек не имел отношения ни к полиции, ни к храмовой страже. Это оказался средних лет мужчина в жреческом облачении и с золоченой головной повязкой старшего жреца на гладко выбритом черепе.