Дело жадного варвара   ::   Ван Зайчик Хольм

Так, например, рассказывали, что прежде он служил в подразделении козачьей самообороны одной из местных управ и весьма отличился на этом поприще, а несколько позже работал водолазом. Именно к этому периоду относилось начало йогической деятельности: заботливо очищая дно одного из бесчисленных Александрийских каналов на глубине восьми с чем-то шагов, будущий йог получил по голове металлическим ящиком со снаряжением, который случайно столкнул за борт водолазного понтона его неловкий товарищ. На поверхность Алексей поднялся уже просветленным, отринул водолазную сбрую и мирские устремления, погрузился в себя и начал спонтанно выходить в астрал. Поначалу Баг не знал, что и думать про обосновавшегося в харчевне Гарудина, а потом привык и даже исполнился к нему легкой симпатии.

Многие приходили в харчевню Ябан-аги именно затем, чтобы посмотреть на йога и на исчезающее неведомо как пиво. Некоторые принципиально сидели целыми вечерами недалеко от Алексея, стараясь дождаться момента, когда он наконец откроет глаза, но – вотще.

Баг любил харчевню «Алаверды». Здесь, помимо прочего, более чем пристойно готовили блюда ханбалыкской кухни, а паровые пельмени-баоцзы Ябан-аги ничуть не уступали лучшим тяньцзиньским образцам. Здесь Багу было спокойно, здесь, за бутылочкой пива «Великая Ордусь», он мог просидеть достаточно долгое время. Столько, сколько хотел.

И помолчать вместе с Алексеем Гарудиным.

– Привет тебе, Ябан-ага, – Баг направился к стойке, хозяин семенил следом. – Сделай мне, пожалуй, цзяоцзы… Очень пельменей хочется. – Баг забрался на свой личный табурет и положил рядом ноутбук.

– С превеликим удовольствием! – Ябан-ага исчез за стойкой, что-то крикнул в сторону кухни и возник уже напротив Бага с кружкой холодного пива. Пена медленно оседала. – Удачен ли был ваш день, драгоценный преждерожденный?

– Спасибо, Яб, все благополучно! Ибо сказал же наш великий учитель Конфуций: «Только тот благородный муж достигает успеха, который ежечасно печется о продвижении дела». – Баг принял кружку и макнул губу в пену. – И налей-ка мне эрготоу, ну знаешь – особой московской… Что-то я немного устал.

Иногда, вдалеке от знакомых, Баг позволял себе побравировать (только варварским словом подобное поведение и можно было назвать, ибо в родных языках Бага не было таких понятий за полной их ненадобностью) напускной некультурностью и даже где-то грубостью. Действительно, простонародный напиток эрготоу с московской торговой меткой в его кругу употреблять было не принято. Заштатный городок Москва, или Мосыкэ, расположенный в богатых кристально чистыми реками холмистых равнинах среднерусского раздолья, с детства любимого Багом, был известен исключительно своими гигантскими чадными заводами по производству низкопробных дурманящих напитков и зелий для самых невзыскательных и малокультурных слоев населения Ордуси. Собственно, этим производством городок и жил. Но уж зато известен он был этим как следует, по всей необъятной стране. А, возможно – Баг никогда не интересовался этим – и по всему миру. В любом случае считалось, что употребление эрготоу есть знак дурного вкуса – ведь есть же изысканные и дорогие сорта: «Маотай», «Улянъе» и многие другие. Баг отдавал им должное, но если хотел выпить чего-либо покрепче пива, шел к Ябан-аге и пил эрготоу.

Ябан-ага, услышав эту просьбу, расплылся в еще более широкой улыбке: еще бы, Багатур «Тайфэн» Лобо не брезгует простыми и добрыми напитками, так близкими его, Ябан-аги, сердцу! Перед Багом тут же возникло блюдечко с орешками – к пиву, и редька под красным перцем – к эрготоу. Еще через мгновение, источая сомнительный, но, без сомнения, пьянящий аромат, появилась и чарка с напитком.